Поль-Жак Бонзон - Тайна «Летучей бригады»

Она сумела так расшевелить компанию, что в полдевятого ребята уже катили по дороге па Перпиньян, а в четверть десятого остановились у почты. В телефонном справочнике департамента Рона они разыскали телефон завода «Барнуен». Несколько минут ожидания, и их пригласили в кабину. Трубку взяла Мадии.

— Алло! Это завод «Барнуен»? Мне нужно поговорить с одним из ваших рабочих… его зовут Жан Фожье.

— Сожалею, но его нет на месте.

Мади нахмурилась и бросила взгляд на Тиду, который зашел в кабинку вместе со Стриженым.

— Нет на месте? А разве он не вышел на работу после отпуска?

— Рабочие завода «Барнуен» объявили забастовку… бессрочную забастовку с сегодняшнего утра. Вы никого здесь не найдете, так что больше не звоните.

Раздался щелчок: неизвестная собеседница — скорее всего, секретарша — с треском повесила трубку.

Трое друзей разочарованно переглянулись. Что же делать? Судя по всему, родители парня были скромного достатка, но вдруг у них все-таки есть телефон? Тиду еще раз просмотрел справочник. Здесь были указаны номера шести Фожье из Виллербанна, но в тупике Ормо не проживал ни один из них.

— Эврика! — воскликнул Стриженый. — Парень пригласил нас в кафе рядом с тупиком Ормо. Там наверняка имеется телефон. Если парень часто туда заходит, хозяйка не откажется позвать его. С виду она очень приветливая.

Тиду в третий раз открыл справочник. Стриженый запомнил название кафе — и номер был указан! Мади вновь заказала разговор, а потом закрылась в кабинке со Стриженым и Тиду.

— Алло! Это бар «На перекрестке»? Прошу прощения, мадам, мне необходимо поговорить с Жаном Фожье, он живет по соседству. Вы не могли бы его позвать? Большое спасибо, я подожду.

Прошло несколько минут, а потом в трубке послышался запыхавшийся голос:

— Алло! Говорит Жан Фожье… Кто меня спрашивает?

— Мы с вами уже говорили… о том, что случилось, когда вы возвращались из Испании.

Наступила короткая пауза. Затем Фожье спросил гораздо тише и с явной тревогой:

— Что-нибудь произошло?

— Мы сейчас и департаменте Восточные Пиренеи. Нас вызвали сюда друзья. Дело осложняется.

— Опять из-за овчарки?

— Нет, это куда более серьезно.

— Скажите мне, в чем дело!

— Мы убеждены, что вы к этому не причастны. И мы хотим помочь вам. Но нам нужны дополнительные сведения о вашем путешествии в Испанию.

— Что именно вас интересует?

— Ну… это трудно объяснить по телефону. Лучше было бы…

Мади смешалась. В сущности, спрашивать пока было не о чем, да и сам разговор по телефону терял всякий смысл — не могла же она сказать, что речь, скорее всего, идет о наркотиках!

— Лучше бы что? — настаивал парень.

И тут Стриженого осенило. Раз завод бастует, Жан Фожье вполне мог бы приехать. Взяв у Мади трубку, мальчик спросил напрямик:

— Вы сейчас свободны?

— Мы объявили забастовку… это продлится несколько дней, а может быть, и недель.

— Машину отремонтировали?

— Кое-что нужно доделать, но она на ходу.

— Может быть, вам лучше бы…

— Приехать? Все настолько серьезно?

— Очень серьезно, но по телефону это объяснить нельзя.

Наступила пауза — очевидно, парень обдумывал услышанное. Внезапно он решился:

— Хорошо, я еду. Только пообедаю и сразу сяду за руль. К вечеру доберусь. Где вас искать?

— В Морейа, рядом с тем местом, где ваша машина перевернулась. Спросите дом таможенника Нуло, в стороне от деревни.

— Как вы сказали? Таможенника?

— Не беспокойтесь, он вас не знает, Мы остановились у него. Ждем вас.

Стриженый повесил трубку, не желая отягощать бюджет компании слишком продолжительными переговорами. Выйдя из кабинки вместе с Тиду и Мади, он объявил:

— Ну, мы отловили этого парня. Обещал к вечеру приехать. Это доказывает, что больших грехов за ним не числится.

Ребятам казалось, что с приездом лионца все загадки разрешатся. Они отправились в Сере, поскольку Тиду не терпелось узнать, как чувствует себя Кафи. Накануне мадам Нуло звонила по его просьбе ветеринару. Самого врача не оказалось на месте, а ассистентка ответила, что состояние собаки удовлетворительное. Но что означили эта неопределенная формулировка?

Приехав в маленький тихий городок, Тиду с волнением остановился у входа в белый домик.

— Как мой пес? — спросил мальчик, едва ассистентка доктора открыла дверь. — Ему действительно лучше?

Впрочем, никаких заверений и не потребовалось. Девушка сказала с улыбкой:

— Слушайте!

И ребята услышали лай — правда, не такой басовитый и громкий, как обычно, но это был, несомненно, голос Кафи! Ассистентка открыла дверь, ведущую во дворик с пальмой посредине, и пес тут же заковылял к хозяину. Спина и живот овчарки были стянуты широкими бинтами, что делало ее похожей на парашютиста.

— Кафи! Мой дорогой Кафи!

Пес похудел и слегка облез, однако сомневаться не приходилось — всеобщий любимец выжил после тяжелого ранения.

— Ну, что я вам говорил? — воскликнул ветеринар, который появился во дворике, заслышав радостные восклицания ребят и восторженный лам своего пациента. — Он очень быстро поправляется! И со вчерашнего дня требует вас. Я уж собирался звонить, чтобы вы его забрали.

— Неужели я могу его забрать? — спросил Тиду. — Значит, он уже здоров?

— Не совсем. Но аппетит к нему вернулся, и лечить его больше не нужно. Я сделаю ему повязку полегче, а вы следите, чтобы он ее не сорвал.

— Не беспокойтесь, доктор, я прикажу ему не чесаться, и он меня послушает.

— Через пять или шесть дней привезите его, чтобы я снял швы.

— Ему можно ходить?

— Конечно. Только пусть пока не бегает, даже если очень захочет.

Тиду воспринимал случившееся, как самое настоящее чудо. Это было настолько неожиданно, что ему и в голову не пришло прицепить к мопеду коляску.

— Не волнуйся, — сказал Стриженый, — сейчас я ее доставлю.

Через полчаса он вернулся, и Кафи самостоятельно залез в привычную коляску, где совершил столько увлекательных путешествий.

В полдень компания — на сей раз в полном составе — подкатила к дому таможенника.

— О, какой красивый пес! — восторженно всплеснула руками мадам Нуло. — Той ночью я его почти и не разглядела. Подумать только, едва не погиб от колючки! Может быть, вы просто вообразили Бог весть что, деточки? Я и сама прихожу в ужас от любого пустяка.

Вдруг на глаза у нее навернулись слезы.

— Ну вот, собака ваша поправились, и теперь вы, конечно, отправитесь в Испанию! Ах, какая жалость! Мне будет вас очень недоставать. Как с вами было спокойно и хорошо!

Она вновь начала болтать, а таможенник, заинтригованный таинственным видом ребят, с нетерпением ждал, когда же супруга удалится на кухню.

Наконец все собрались в палатке, и бригадир Нуло сразу же спросил: