Андрей Трушкин - Клад замедленного действия

Хотя сами «бедные мальчики» таковыми уже не являлись. Почувствовав себя в родных стенах гораздо более крутыми и забыв, как они жалко топтались в холодном фойе кинотеатра, они начали украшать свой рассказ живописными подробностями, выдуманными из самых лучших побуждений: сделать повествование интересней.

Гришкина же мама, подавая чашки, все прикидывала, что же нужно предпринять в первую очередь, а что — во вторую. Вдруг она остановилась прямо посреди кухни, будто увидев, что соседи сверху нещадно заливают только что отремонтированное помещение, и, грохнув сахарницей о стол, воскликнула:

— Ну конечно же! Конечно же! Вас нужно спрятать в Германии! У сестры!

Гришка и Олег, захлебнувшись на полуслове, в изумлении вытаращили на нее глаза:

— Как это — спрятать? Зачем — спрятать? И почему именно в Германии?

Гришка, правда, о ходе мысли мамы своей догадался довольно быстро. Все понятно. И они, и взрослые несколько растеряны. Ведь милиция, которая якобы расследует взлом их квартиры, ничего и никого не обнаружила. А за ними явно ведется наблюдение. Куда в первую очередь прячут детей? По родственникам. Но в России особо не спрячешься. Зато у мамы была сестра в Германии, которая эмигрировала туда недавно. А смогут ли добраться Первый и Второй в Германию, это был еще большой вопрос. Гришка знал, что визы в Германию абы кому не раздавались. Мама и папа уже вентилировали этот вопрос через знакомых.

Выяснилось, что, прежде чем ты попадешь в Европу, ты потопчешься у немецкого посольства, пока тебя пустят внутрь, потом заполнишь массу анкет, по которым тебя проверят не хуже племенного коккер-спаниеля, допущенного к финальному показу мирового чемпионата по собаководству, а далее просканируют, а может, и допросят с пристрастием на двух границах, российской и немецкой.

Усиление так называемого паспортного контроля происходило, вероятно, сразу по нескольким причинам. Власти стран Европы старались ограничить, во-первых, въезд туристов из России, во-вторых, въезд вообще каких бы то ни было русских. Увы, среди них попадалось достаточно много людей, которые: а) не желали возвращаться на Родину и б) желали возвращаться на Родину с большими деньгами, приобретенными в странах Западной Европы с помощью вымогательства, бандитизма, угона автотранспорта и других малоприятных для западноевропейских аборигенов действий. Поскольку Германия участвовала в так называемом Шенгенском соглашении, то по визе, полученной для проезда в Берлин, можно было совершенно спокойно посетить Париж, Мадрид и Рим. Соответственно, меры предосторожности при выдаче виз в Германию чиновники множили на три. Смогут ли эти тройные меры преодолеть Первый и Второй? Наверное, нет, особенно если у них за плечами есть какой-то преступный опыт, выраженный хоть в отсидке в зоне, хоть в условном сроке. Таких типов заворачивали сразу — еще на собеседовании в посольстве.

Олег и Гришка сникли. С одной стороны, поехать в Германию — вариант вовсе не плохой. С другой стороны, а как же школа, одноклассники, Москва и вообще все расследование, касающееся медальона? Да и потом было не очень приятно осознавать, что они влипли в какую-то историю довольно крепко. И самое печальное заключалось в том, что они до сих пор не понимали, чего же именно от них хотят незнакомцы…

С тех пор, как было принято решение о поездке в Германию, для Гришки и Олега начался форменный кошмар. Их затаскали по различным организациям, где выправляли документы, свидетельствующие о том, что Гришкины мама и папа есть Гришкины мама и папа, а мама и папа Олега — это действительно его родители. И родители Олега передают на время путешествия в Германию право надзора за своим сыном госпоже Трофимовой, то есть Гришкиной маме. Кроме нудных очередей в коридорах с потертым линолеумом и стенами, расписанными, как на заказ, грязно-серой краской, приходилось посещать более светлые, но, тем не менее, более страшные места: поликлиники. У мальчишек взяли все возможные анализы и, обнаружив недоразвившийся кариес, погнали губить его в зародыше в стоматологический кабинет. Если бы заранее Гришке и Олегу кто-нибудь сказал, через какие мучения им придется пройти, чтобы попасть в дальнее зарубежье, куда без медицинской страховки не пускали, они бы наотрез отказались и хранили бы тайну о том, что их преследуют, а глубинах своего мозга. Ну теперь уж они вляпались так вляпались, а потому приходилось стоически терпеть и наглый визг бормашины, и холодный стетоскоп терапевта, и сильные руки хирурга, который исследовал их позвоночник с такой силой, как будто хотел придушить юных пациентов. Но, увы, когда все бумаги, касающиеся опеки и здоровья детей, были выправлены, началось самое гнусное: стояние в очереди у немецкого посольства за получением визы.

Никто из выезжающих в Германию — а ими были Гришкина мама, сам Гришка и Олег — не подозревали о том, что проникнуть на территорию объединенной Европы не так-то просто и для честных людей. Несколько подъездов в визовом отделе посольства были плотно оккупированы людской массой. Причем те, кто в Германию эмигрировал, и те, кто ехали по служебным или частным делам, проходили отдельно. Но какая бы причина ни была у страждущих попасть на землю Гете и Шиллера, прорываться туда им приходилось с боями.

Вначале Гришкина мама с детьми приехала к посольству на автобусе в двенадцать часов дня. Полчаса вся компания топталась в очереди, пока сердобольная старушка не сказала Гришкиной маме, что приезжать в полдень сюда бесполезно: в час дня неторопливые чиновники прием уже заканчивают. Все так и произошло, как предсказывала старушка. Без пятнадцати час из железных дверей небольшой будки выглянуло какое-то официальное лицо, что-то нечленораздельно буркнуло, и потом грохнул мощный засов, запирая дверь. Толпа, ворча и переругиваясь, начала расходиться.

— Сюда бы пару танков «Т-34», — недовольно косился на мощный забор здания посольства, похожего на крепость, белобрысый парень. Злиться ему было отчего. В очередях в посольство он успел не только настояться, насидеться, належаться, но даже и загореть. Но по какой-то мистической причине уже четвертый раз подряд двери захлопывали именно перед ним, каким бы номером он ни стоял.

В следующий раз мальчишки с Гришкиной мамой попытались попасть в посольство в пять часов утра. Для этого специально было заказано такси (старенький «жигуль» Гришкиного отца опять забарахлил), которое с шиком подвезло их к знакомым постройкам. Увы, вокруг проходных толпились люди и потихоньку составляли какие-то списки на очереди.

— Спиной, спиной стойте, — тревожно оборачиваясь назад, шипела какая-то тетка, как позже выяснилось, профессор искусствоведения. — Если увидят, что списки составляем, могут психануть и вообще прием отменить.