Леонид Влодавец - Черная книга времен

Тем временем Тимофеева уже привели на второй этаж. А потом знакомой дорожкой дотопали до комнаты с плакатами «Kiss» и «АС/DC»…

— Присаживайся, кореш! — радушно пригласил Карась. — Гостем будешь!

Андрюшка послушно уселся на диван, заодно припомнив, как примерно так же вчера Карась с друзьями принимал тут Кольку Нестерова… Вот уже Косой и пиво из сумки достал. И сигареты на столе появились, и вобла. Только пиво сегодня у них не в бутылках, а в банках.

— Ты с нами дружи, — наставительно произнес Карась. — Кто с нами дружит — тот хорошо живет, понял? А кто от нас нос воротит…

…Тот в пятак получает! — заржал Лось.

Во! — Карась поднял вверх указательный палец. — Слышал, что братуха сказал? Так и есть. Так что не вороти нос и слушай, что тебе говорят. Короче, вот банка — хлебни пивка на халяву!

Тимофеев, конечно, знал, что если он сейчас выпьет, а потом еще и закурит, то вернется домой с запахами, которые мама сразу учует и устроит скандал. Может, даже покруче, чем папе, когда он приходил домой выпивши. Но ведь чуялось, что* если не выпьешь, то и вовсе можешь домой не вернуться. Уж больно жутко эти морды выглядели… Поэтому из двух страхов Андрюшка выбрал меньший — приложился к банке. Пиво было холодное и горькое, а Тимофееву больше квас нравился — тот сладкий, по крайней мере. Поэтому он не стал, как Колька, изображать, будто ему пиво понравилось, а промолчал.

В это самое время Косой, который еще не сел за стол, вдруг сказал:

А по-моему, Карась, наш кореш тут не в первый раз!

Не понял… — прогудел основной. — Ты чо пургу гонишь?

— Глянь сам, если не веришь!

Андрюшка обернулся. Оказывается, у Косого был при себе маленький фонарик-«карандашик», которым он на пол светил. И высветил он этим фонариком два отпечатка на полу, оставленные Андрюшкиными грязными ботинками. Только один был утренний, уже засохший, а другой свежий, еще мокрый.

Карась встал, а Лось с Бомбером тут же ухватили Андрюшку за локти, чтоб он не смог убежать.

Та-ак… — грозно протянул Карась, сравнив отпечатки протекторов. — А мы-то думали, кто нашу святыню со стены упер? Оказывается, это ты? Нехорошо воровать в таком юном возрасте! Придется тебя наказать за это!

И тут опять, как утром, откуда-то послышался глухой стон:

О-ох!

Андрюшка аж передернулся, а Карась с друга-нами, увидев его испуг, покатились от хохота.

Рыбак рыбака видит издалека! — сказал Карась. — Между прочим, это твой старый кореш воет — родную душу почуял. Слышь, Косой, открой это дело, покажи Тимохе, какие мы иногда крутые бываем!

Косой подошел к картонным ящикам, изображавшим стол, и сдвинул их в сторону. Оказалось, что под ними в полу скрывалась крышка люка. Косой подцепил крышку за стальное кольцо, поднял и посветил вниз фонариком…

Там, в узком пространстве между полом второго этажа и потолком первого, лежал Колька Нестеров. Живой — от света зажмурился, но бледный как смерть. А уж синяки под глазами, распухший нос и разбитые губы лучше всяких слов говорили, каково ему здесь пришлось. Кроме всего прочего, оказалось, что Колькина левая рука была прикована наручником к толстой стальной скобе, вбитой в бревно, поверх которого был настлан пол второго этажа.

Отстегни его! — велел Карась Косому. — И вытаскивай сюда.

Косой открыл наручники ключиком, а затем за шиворот выволок Кольку в комнату. — Короче, пацаны, — объявил Карась, — я решил, что вы, типа того, физически недоразвиты. Поэтому сейчас проведем небольшие соревнования по боям без правил. Конкретно драться будете, без ля-ля, ясно? Кто победит — пойдет домой, а кто проиграет — останется тут ночь ночевать. Колян уже знает, как это хорошо. Он вчера малость в картишки проигрался, а потом еще выступать стал — вот и получил так, слегка. Ну а ты, Тимоха, за то, что распятие увел, вообще-то мог бы и крепче огрести. Так что если проиграешь — мы тебе малость от себя добавим. Усек?

Андрюшке стало так страшно, как не было даже тогда, когда его поток лавы в Черном ущелье настигал, или тогда, когда он в пропасть падал. Потому что там все сном казалось, а тут — все наяву. Своего убившегося дубля он хоть и жалел, но не сильно, потому что дубля этого до сегодняшнего дня не существовало и оттого, что он исчез, никто плакать не будет. А вот у Кольки небось мать с отцом все извелись — и милицию, и «Скорую», и все больницы обзвонили. Шутка ли, сын на целые сутки пропал! И вот сейчас, ради развлечения этих орясин, они с Колькой драться должны! Конечно, Андрюшка больше шансов победить имеет — он, правда, пообедать не успел, но зато дома ночь проспал, в тепле. Да он и раньше поздоровее Кольки был. Но что из этого получится? А получится то, что в результате Андрюшкиной победы Колька еще сутки, а то и больше под полом пролежит. Он и так, похоже, простудился уже, при плюсовой температуре, а если вдруг среди ночи заморозки будут, вообще умереть может. И тогда Тимофеев окажется настоящим соучастником убийства…

Что же делать-то? Откажешься драться — изобьют крепче, чем Кольку и на ночь запрут в эту «яму». Начнешь драку — себя уважать перестанешь и вообще в преступника превратишься.

Два эти чувства — страх и совесть — боролись в душе Андрюшки, когда он смотрел на бледного, измученного, сжавшегося в комок Кольку, который молча глядел в глаза другу, словно бы спрашивая: «Неужели ты меня предашь? Знаешь, как мне тут холодно и страшно было?! Да если ты согласишься вместо меня тут посидеть и эти подонки меня отпустят, я не побоюсь в милицию сбегать! Их всех в тюрьму посадят! В колонию для несовершеннолетних!»

Неизвестно, думал ли так на самом деле Колька или Андрюшка просто сам для себя такой вывод сделал, но только он неожиданно твердо произнес:

Я не буду драться!

Что-о? — прищурился Карась. — Ты что, пацан, из ума выжил, да? Или подумал, что мы тут шутки шутим? Не-ет, ошибся ты, у нас не шутят…

И замахнулся кулаком. Андрюшка инстинктивно зажмурился, ожидая, что вот-вот искры из глаз посыплются, но вместо удара услышал испуганный, прямо-таки истерический вопль Карася:

А-а-ай! — Следом и его дружки завопили на разные лады.

Тимофеев широко распахнул глаза и увидел нечто совершенно невероятное. Карась, нелепо дрыгая руками и ногами, вниз головой висел в воздухе, будто угодив в состояние невесомости. Однако при этом он не мог там свободно плавать и кувыркаться, как космонавт. Нет, некая неведомая, скорее всего сверхъестественная сила, против воли отчаянно упиравшегося Карася тащила его в угол комнаты! Когда Андрюшка покрутил головой, то увидел: то же самое происходит и с Косым, и с Лосем, и с Бомбером. Все они висели вниз головой и безуспешно дрыгались, пытаясь противостоять таинственной, невидимой силе, которая неуклонно волокла их в углы комнаты. Колька Нестеров стоял с открытым ртом и испуганно моргал глазами, явно не понимая, пугаться ему этого таинственного явления или радоваться. Тимофеев, конечно, догадался куда быстрее.