Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики

— Домой! Надо быстренько переодеться и встретить Степку, а то в таком виде она нас может не понять.

— Аська, как думаешь, надо ей рассказывать про сегодняшнее? — спросила Матильда.

— Даже не знаю. Наверное, все-таки надо. Чтобы соблюдала осторожность.

— А ты считаешь, что… что это еще не кончилось?

— Черт его знает. Береженого все-таки бог бережет. Интересно, когда появится Поль?

— Идиот! — в сердцах высказался Ален. — Полный, законченный идиот.

— Неправда! — вступилась за приятеля Матильда. — Он хотел как лучше и, кстати, все-таки добыл компромат на Холща!

— Надо еще взглянуть, что за компромат и что мы с ним сможем сделать!

Когда мы подъехали к дому, Ален распорядился:

— Живо переодеваться! Я жду вас здесь!

Мы сломя голову бросились наверх и через десять минут вернулись к машине уже в своем обычном виде.

— Стася, в красных шароварах ты мне больше нравишься! — со смехом заявил Ален.

Степанида вылезла из автобуса, слегка пошатываясь от переполнявших ее впечатлений. Старинные замки на Луаре потрясли ее воображение. Это было так красиво, так романтично, так не похоже на все виденное раньше. Там так легко вообразить себя принцессой, или какой-нибудь маркизой, или, к примеру, Анжеликой… Она даже плохо слушала экскурсовода, погруженная в какие-то смутные мечтания. Чудо, да и только! Но она понимала, что обязательно попадет туда еще раз, ведь нельзя же, чтобы Матильда этого не увидела, а значит, и ее тоже с собой возьмут, а если сами не сообразят, она попросит. Надо завтра же проявить пленку и показать фотографии Мотьке.

— Степанида, ты что, спишь на ходу? — окликнула ее Аська.

— А? Привет! — очнулась она.

— Ну как?

Степанида только беспомощно улыбнулась.

— Что, слов нет? — засмеялась Мотька.

— Вот именно. Мотя, ты должна это увидеть… И я хочу еще…

— Ишь ты! Еще она хочет! — проворчала Матильда.

Но Аська сказала:

— Хочешь? Получишь! Вот вернутся дед с Ниночкой, и обязательно поедем туда!

— Здорово! Ой, вы на машине? Хорошо, а то я устала…

Едва Ален затормозил у подъезда, как к машине кинулся Поль.

— Наконец-то! Где вас черти носят? Я чуть с ума не сошел!

— Почему это «чуть»? — холодно хмыкнул Ален. — Ты сошел с ума в полном смысле слова! Кто же так поступает?

— Ерунда! Победителей не судят! — фыркнул Поль.

— А ты уверен, что победил?

— Ну, в общем…

— Ладно, не стоит препираться на улице, — прервала их Ася. — Пошли наверх, там разберемся.

— В чем дело? Что случилось? — спросила Степанида.

— Да ерунда, — отмахнулась Матильда. — Ты голодная?

— Вообще-то да, — призналась Степанида.

— Сейчас что-нибудь придумаем, ты поди пока прими душ!

Степанида ушла.

— Поль, покажи скорее этот листок! — взмолилась Матильда.

— Да, любопытно все-таки взглянуть, — не желая показать свой интерес, поддержал ее Ален.

— Откровенно говоря, я ничего не понял. Может, вы разберетесь?

И он выложил на стол лист бумаги. Они склонились над ним. Опять какие-то буквы, цифры, ничего конкретного.

— Черт побери, — сказал Ален. — Муть какая-то, вы что-нибудь в этом понимаете?

— Нет, — разочарованно протянула Ася, — ничего!

— Жалко, — тихо сказал Поль, — а я так старался!

— Что это такое? — раздался вдруг голос Степаниды. — Что тут у вас?

И она цапнула листок со стола.

— Это что? — повторила она свой вопрос, пристально глядя на Матильду.

Та понуро пожала плечами и промолчала.

И вдруг Степаниду осенило.

— Это что, листок из того досье, да?

— Да, — вздохнула Ася. — Но что толку? Все равно ничего не понять.

— Но как он к вам попал?

— Какая разница! Все равно мы с ним ничего сделать не сможем, — раздраженно ответила Матильда.

— Вы ходили в то кафе, да?

— Да, — нехотя призналась Ася. — И Поль вырвал листок из рук Холщевникова.

— И что? — побледнев, пролепетала Степанида.

— Как видишь, ничего.

— Нет, я про другое! Холщ вас там видел?

— Нет, не видел! Мы… Одним словом, мы переоделись, изображали каких-то экзотических баб…

— Но ведь Поль был с вами…

— Нет, он ворвался с улицы, схватил бумажку и умчался. Холщ бросился за ним, но не догнал. Так что не мог он связать его с нами.

— А Поль что, в кафе вообще не заходил?

— Заходил, но быстро ушел. Это была его собственная светлая идея! — сказал Ален. — Но когда эти типы пришли, его там уже давно не было.

— Но кто-нибудь все же мог его с вами видеть? — допытывалась Степанида.

— Кто-нибудь, наверное, мог, — задумчиво проговорила Ася и вдруг похолодела. — Слушайте! — воскликнула она. — А что, если он вернулся в кафе и спросил хозяина, не видел ли он с нами парня, который украл листок? Может, он именно поэтому и перестал следить за нами?

— Значит, он все-таки узнал вас? — завопила Степанида.

Все растерянно переглядывались.

— Погодите паниковать! — сказала Матильда. — Ведь еще не факт, что он вернулся в кафе! И не факт, что хозяин видел и узнал Поля. Скорее всего нет!

— А если узнал? — испуганно пробормотал Поль.

— Ну, допустим, узнал. Допустим! И что из этого? Как он может быть уверен, что это мы? И с какой стати ему нас подозревать, я имею в виду Асю и себя? Не тех девушек в восточных нарядах, а нас? Откуда он знает, что это мы? Он поездил за нами, и что? В лицо он нас не видел! Это точно! Так что связать концы с концами он по определению не может! — горячилась Матильда.

— Хорошо бы, — проворчала Степанида.

— Какой же я болван, — сокрушенно проговорил Поль. — Если что-то случится, я себе до смерти не прощу… Но я же хотел как лучше…

— Да ладно вам в панику впадать! — прервала их Ася. — Матильда, пойдем придумаем что-нибудь на ужин, а то Степанида с голоду помирает и я тоже!

— И я! — улыбнулся Ален.

Девочки довольно быстро приготовили неплохой ужин, и после еды все страхи показались сущей ерундой.

Степаниде позвонила Маша.

— Ну как ты? — спросила она. — Как съездила?

— Потрясно! Завтра расскажу. А что у тебя?

— Степа, я спросила у дяди про визитную карточку…

— И что?

— Он спросил, где я ее взяла. Я сказала, что нашла на полу. Он как-то удивленно пожал плечами и сказал: «Странно, я выкинул ее, еще когда мы с тобой были во „Фруктовом раю“».

— Ага, понятно! И это все?

— Нет, не все. Я спросила, кто он такой, этот Холщевников, а дядя сказал: «Самый плохой человек из всех, кого я знаю. Настоящий преступник. Забудь о нем». И все.

— Плохой, значит?

— Самый плохой! Так что, Степа, та записка, которую ты в Москве нашла, никакой не розыгрыш.

— Понятно, Маш, а когда твой дядя уезжает?

— Послезавтра уже.

— А почему, не сказал?

— Нет. Говорит, дела.

— А как ты думаешь, если с ним поговорить откровенно, он может нам помочь?