Роберт Стайн - Тайная спальня

— Я хочу показать вам ту самую комнату, доказать вам, что не сошла с ума. Я хочу показать вам привидение, которое скрывается наверху!

— Но если там не будет привидения, ты позволишь мне вызвать врача? — попросила мама неестественно спокойным голосом.

— Но оно там есть! — настаивала Леа. Родители последовали за ней на чердак. Впереди отец, за ним мама.

— Холодно, — пожаловалась она.

Леа потребовалось несколько секунд, чтобы нащупать выключатель на стене. Желтый свет залил чердак.

Леа подбежала к двери и застыла. Дверь была закрыта и заколочена. Доски на месте. Прибиты к косяку двери.

Все выглядело так же, как в первый раз, когда они увидели эту дверь.

Доктор Харрисон щелкнул замком своего саквояжа и ласково улыбнулся Леа.

— Ты скоро поправишься. У тебя всего лишь лихорадка. Несколько дней придется полежать в постели. Пока болезнь не пройдет.

Леа, чувствуя себя совсем сонной из-за высокой температуры, вяло поблагодарила доктора. Повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку.

«Они мне не верят, — подумала она. — Не верят про Кэтрин. Считают, что у меня лихорадка и бред».

Осенний дождь стучал в окна спальни. Ветер размазывал воду по стеклу.

Лежа в постели, Леа слышала, как доктор Харрисон беседует с родителями. Говорили вполголоса. Леа приподняла голову, но ничего разобрать не могла.

Потом она услышала, как все направляются к выходу, и дверь за доктором захлопнулась.

«Они думают, что мне это померещилось! А может, это и на самом деле так?»

Папа с мамой заглянули в комнату.

— Ты не спишь? — тихо спросил папа.

— Нет, но уже засыпаю.

— Доктор Харрисон говорит, что лихорадка скоро пройдет, — успокоила мама.

— Перестаньте так на меня смотреть, я не больна, — запротестовала Леа, и сама удивилась, как хрипло звучит ее голос.

— Тебе нужно несколько дней полежать в постели. Отдохнуть.

— Мне кажется, что я могу проспать неделю.

Мама наклонилась и поцеловала ее в лоб. От нее пахло апельсинами. Леа слабо улыбнулась и закрыла глаза. Родители тихо вышли из комнаты. Она слышала, как они спускаются вниз.

Леа протянула руку и взяла тигренка Джорджи.

— Они думают, что я сошла с ума, — прошептала она ему.

И будто в ответ глаза тигренка начали наливаться красным светом, все ярче и ярче!

— Нет! — закричала Леа, швырнув тигренка на пол.

Когда она открыла глаза, Кэтрин стояла у ее постели, освещенная красным светом, который исходил от Джорджи.

— Кэтрин! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?

— Это моя комната, — ответила, улыбаясь, Кэтрин.

— Твоя комната? Что ты имеешь в виду? — удивленно приподнялась на локтях Леа.

— Это моя комната, — повторила Кэтрин. — Я все время находилась здесь.

— Но ведь твоя комната наверху! Тайная спальня…

— Вот эта самая комната и есть тайная, — ответила Кэтрин, присаживаясь на краешек кровати. — Комната, в которой ты сейчас находишься, — это моя комната. А в комнате наверху ты никогда не была.

— Я не была наверху?!

Все перед ней поплыло. Леа закрыла глаза «Наверное, я действительно сошла с ума», — решила она.

Дождь упрямо стучал в стекло. Леа почувствовала дыхание холодного осеннего воздуха от окна. Она натянула одеяло до подбородка.

— Ты никогда не была в той комнате, — продолжала между тем Кэтрин. — И меня ты там не видела, потому что меня там не было. Я все время находилась здесь.

— Я не понимаю, — пробормотала Леа.

— Я завладела твоим рассудком, — спокойным голосом объясняла Кэтрин. — Ты видела призрак. Я заставила тебя поверить, что ты была в комнате наверху. Но та комната и сейчас заколочена досками, как и много лет назад. Ты все время находилась у себя в комнате, вот в этой самой.

— Но почему?! Зачем тебе это понадобилось?! — Натянутое до подбородка одеяло не спасало ее от пронзающего холода, от леденящего ужаса, овладевшего всем ее существом.

— В той комнате, наверху, таится зло! — сказала Кэтрин, и ее глаза загорелись красным светом.

Она поднялась в воздух и нависла над Леа. Потом вновь присела на край постели.

— В той комнате, наверху, таится зло. Туда нельзя входить. Я сама забила ее досками сто лет назад. И она останется заколоченной навсегда!

Леа не отвечала. Она чувствовала, что погружается в сон и не может сосредоточиться на том, что говорила ей Кэтрин.

— Я видела тебя, когда ты в первый раз поднялась на чердак. — продолжала Кэтрин. — Ты пыталась что-то услышать. Я поняла, что дверь тебя заинтересовала. Сначала я попыталась тебя напугать…

— Так все это мне померещилось?..

— Да. И льющаяся кровь, и стальные лезвия. Это я придумала. Хотела заставить тебя убраться подальше от комнаты, где таится зло. Но этого оказалось недостаточно. И когда я поняла, что ты твердо решила войти в комнату, я вошла в твое сознание. Я заставила тебя поверить, что ты поднялась наверх, открыла дверь. Но на самом деле ты была в своей комнате, вот в этой самой!

Кэтрин захохотала, ее золотые локоны качались в такт смеху. Она была явно довольна собой, радовалась, как ловко она провела Леа.

— Но зачем тебе понадобилось, чтобы я думала, будто бываю в комнате наверху?

— Чтобы ты не боялась находиться в собственной спальне, — спокойно ответила Кэтрин, как будто это объяснение было очевидным. — Я хотела, чтобы здесь ты чувствовала себя в безопасности. Мне нужно было вызвать у тебя сочувствие ко мне, к моей печальной судьбе. Мне было необходимо, чтобы ты мне верила.

Леа поежилась и плотнее натянула на себя одеяло. Ей было холодно, очень холодно, ее знобило.

— И что же дальше? — спросила она.

— Теперь это будет наша общая комната, — ответила Кэтрин, склоняясь над ней. — А твое тело станет нашим общим телом.

— Нет! — попыталась закричать Леа.

Но она чувствовала себя слишком слабой, слишком сонной. У нее кружилась голова.

— Теперь ты моя! — услышала она торжествующий возглас Кэтрин.

Леа почувствовала знакомую тяжесть, непомерную тяжесть. Она знала, что это Кэтрин вторгается в нее, завладевает ее телом, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться.

— Как чудесно! — радостно воскликнула Кэтрин голосом Леа.

В течение следующих нескольких дней Леа оставалась дома, ожидая, пока спадет температура, чувствуя себя посторонней в собственном теле. Она была в полном сознании, понимала, что происходит вокруг, но не могла контролировать ни свои поступки, ни свои слова. Могла лишь думать. Ее тело отныне принадлежало Кэтрин. Леа мысленно обращалась к Кэтрин, просила оставить ее, но Кэтрин молчала.

Леа как будто перестала существовать. Иногда она вдруг чувствовала, как Кэтрин внезапно покидает ее тело. В эти моменты Леа ощущала прилив сил и надеялась, что все кончилось. Она была готова кричать от радости. Но вскоре она опять ощущала, что Кэтрин возвращается в нее. И Леа, бессильная и испуганная, вновь оказывалась пленницей в собственном теле.