Александр Семёнов - Мурзилка и агенты Ябеды-Корябеды

Бабкина встала и мужественно произнесла:

— Ыротарат виторп я!

— Кто, кто ты? — поразилась Таратора. — Ыротарат Виторп? Ничего себе имечко, язык сломаешь. А я думала, что ты Бабкина Наташа.

Кто-то прыснул от смеха. Репкин загоготал.

Большинством голосов Таратора была избрана председателем совета отряда. Это был большой успех лазутчиков Катавасии.

…«Третий «А» у нас в кармане, — удовлетворённо думала злая волшебница. — Теперь держи карман шире — скоро в него попадётся остальная мелюзга во главе с Мурзилкой…»

Натворила дел верёвка-перевёртыш!

Уже целые сутки прошли после собрания, а ребята так и говорили шиворот-навыворот. К школьникам вызвали профессора Горохова — всем известного врача.

Жертвы верёвки были собраны в классе. В дверях толпились взволнованные родители, удручённые педагоги.

Сначала Горохов осмотрел у ребят горло — все школьники исправно сказали «а-а-а». Это ободрило профессора. «Будем идти от простого к сложному», — решил он.

— А теперь скажем все вместе «уа», — предложил он ребятам. — Знаете, как говорят груднички. Ну, хором: уа-а-а…

— Ау-у-у-у-у-у!! — на множество голосов разнеслось по классу.

Лесным и грибным был этот звук. Были в нём высокие старые ели с сухими жёлтыми иголками на земле и светлые берёзовые рощи. И все сразу вспомнили лето, деревню…

Ничего не дал и осмотр языков. Показывали их легко и даже с некоторым удовольствием. Немного настораживало, что иногда языки высовывались сами, без надобности. Особенно когда профессор отворачивался. Но это был, пожалуй, единственный симптом таинственной болезни. В остальном школьники были совершенно здоровы.

— Никак не могу объяснить этот случай, — развёл руками профессор. — Наука пока здесь бессильна. Но в дальнейшем, — он назидательно посмотрел на ребят поверх очков, — она, конечно, раскроет тайну природы.

…На секретной квартире в Карандашном проезде проснулся Брень. Проснулся он поздно. Вчера, когда они дежурили у школы с верёвкой-перевёртышем, дождь их всё-таки захватил. А захватив, промочил лазутчиков до нитки, чуть не простудил и перемазал вместе с их верёвкой в грязи.

Агент выспался, согрелся и встал в прекрасном настроении. Душа у него пела. Она пела, что, мол, дела идут по плану, операция скоро будет окончена, ребятня прибрана к рукам и тогда — гуляй!

Брень спрыгнул с кровати и от избытка чувств начал отплясывать вприсядку. Затем схватил какую-то верёвку, что валялась на полу, и стал резво скакать через неё: и так, и назад, и через два оборота, и накрест…

Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Трень. Глаза его округлились:

— Ты что делаешь! Это же верёвка-перевёртыш!!

Лазутчик застыл. Спине вдруг стало холодно. Лицу жарко, рукам влажно. Во рту сухо. В голове гулко, в глазах пусто, в груди тесно…

«Но как же? — испуганной рыбкой мелькнуло у него в голове. — Верёвка же невидимая!»

90. Почему верёвка оказалась видна?

Глазами, в которых было маловато смьсла, смотрел Брень. Что же такое неслыханное произнесёт он, когда раскроет рот? Что за диковина вылетит из него?

Лазутчик раскрыл рот, постоял так немного, собираясь с духом, и…

— Was soil ich etzt machen? [1] Что мне теперь делать? (нем.) — спросил он на чистейшем немецком.

Только через три дня ребята понемногу опять заговорили нормально. Первое время, правда, осторожно, с опаской. После каждого слова останавливались, прислушивались. Вздрагивали, если случалось сказать что-нибудь вроде «ага», «тут», «или» — пойди разберись, правильно это сказано или нет. Но постепенно школьники освоились. Дедкин — так тот вообще не побоялся сказать даже: «Тит еле летит».

Вечером у себя дома, на Перевыколпаковской улице, Мурзилка открыл совещание. Пришла Тонечка, всё звено Мышкина, другие ребята. Прибыл и сам Мышкин — вот уже два дня как звеньевой появился в классе. Он и выступил первым.

— Если наше звено дружно возьмётся, то мы вытянем Репкина из двоек. Хуже другое. Его считают первым силачом в классе, и поэтому он смог некоторых ребят склонить на свою сторону. Но ещё больший вред нанесла классу новый председатель совета отряда.

И он рассказал о том, что происходило в третьем «А».

Проводить в классе занятия стало просто трудно. Часть ребят непрерывно болтала, без умолку тараторила — работа Тараторы. Другая часть, над которой верховодил, Репкин, ничего на уроках не делала.

Из-за болтовни нового председателя третий «А» не участвовал в сборе металлолома. Вместо этого Таратора провела продолжительную беседу «Сбор металла различного необходим для счастья личного».

Не сдал отряд и макулатуру. Он был занят, слушая доклад Тараторы на тему «Собирая макулатуру — продвигаешь литературу».

Вместо участия в школьной спортивной олимпиаде класс заслушал цикл лекций «Огромное значение спорта для школьников любого сорта».

— Действия нового председателя таковы, — закончил Мышкин, — что агент злой волшебницы не смог бы нанести бо́льшего вреда!

Все одобрительно зашумели, но тут с места вскочила Тонечка.

— Что мы занимаемся болтовнёй, когда есть срочное, неотложное дело! У Катавасии появился новый лазутчик. Мне удалось узнать его приметы.

Все замерли, глядя на Тонечку. Коварная лазутчица продолжала:

— Это высокий, довольно симпатичный курчавый паренёк. Ходит он всегда в кедах и синих тренировочных брюках. Нос у него курносый, волосы прямые, светлые. Глаза голубые. Особая примета — родинка на правой щеке. И нужно всё бросать и бежать его разыскивать, пока он ничего не натворил.

— Доверчивая Тонечка, — улыбнулся Мурзилка. — Доверчивая Тонечка, тебя провели.

91. Почему он так решил?

— Как провели? — опешила та. — Может быть, я что-то перепутала в приметах, но у меня есть фотография лазутчика.

Все сгрудились вокруг Тонечки, разглядывая фотографию. «Снято в солнечный день», — отметил про себя Мурзилка. — Не на Вермишелевой ли улице? Да нет, вряд ли. М-да… Хм… Впрочем, это не имеет значения. Главное то, что… фотография составлена из снимков нескольких ребят! — громко сказал Мурзилка. — Всё-таки обманули тебя, Тонечка. Видно, нас хотели пустить по ложному следу…

92. Как Мурзилка об этом догадался?

Когда все сели по местам, слово опять взял Мышкин:

— Я знаю, что нужно делать. Чтобы попавшие под влияние Репкина опять стали учиться, с уважением относиться к знаниям, нужно его при всех победить. Я вызову его на соревнование-поединок.

— А я то же самое сделаю с Тараторой, — встал Мурзилка. — При всём классе вызову её на спор.

О том, что произошло на совещании, Тонечка тут же известила Катавасию. Чуть позже обо всём узнали Таратора и Трень.