Николай Мизийски - Желтая маска

— По геометрии мы проходим цилиндр. Ясно?

— Да.

— Цилиндр — это такая штука цилиндрической формы. Поэтому она так и называется: ци-линд-р…

— Вполне возможно.

— Цилиндр, он… Вообще-то, цилиндр…

Я осекся. Еще была надежда на помощь Крума, — но он не отрывал взгляда от окна, которое имело всего-навсего прямоугольную форму.

— Я и сейчас поняла все, — успокоила меня Калинка. — Цилиндр — это геометрическое тело, состоящее из двух параллельных и круглых оснований, а также одной окружной поверхности. Площадь поверхности цилиндра измеряется сложением площадей оснований и прямоугольной развертки боковой поверхности: C1 = 2B + C. Объем цилиндра находим путем умножения площади основания на высоту: V = B x h.

На этот раз вмешался Крум, который так же, как и я, совершенно бессознательно завязал морской узел на своем углу скатерти:

— Еще что-нибудь про цилиндр знаешь?

— Знаю, — ответила Калинка. — Я решила задачи…

— Значит, придешь завтра в школу?

— Нет. Только в понедельник. Через три дня. Но я читаю, выполняю упражнения. Шов мой зажил и уже не болит. Я гуляю по дому и даже выхожу на улицу.

Я был потрясен. Вроде бы девчонка, а какая умная! Жаль, что она сидит за второй партой, а я за последней. Если бы расстояние между нами было поменьше, то на контрольных по геометрии…

Из этих сладких грез меня вернул голос Крума.

— Слушай, Калинка! — громко сказал он.

— Слушаю, — ответила она.

— Хочешь заключить один дружественный договор?

— Если дружественный…

— Речь идет обо мне и Саше.

— Я готова на все. После того как две недели тому назад вы меня спасли от собаки…

— А, от той лохматой, с висячими ушами?

— Да. Я буду счастлива отблагодарить вас, если смогу.

— Сможешь.

Крум вытер пот со лба и для большей убедительности встал:

— Хочешь открепиться от нас? Мы объясним Валентину и совету отряда, что сейчас, когда мы…

— Почему? Мне так хорошо быть прикрепленной…

Наконец мой друг выпалил:

— Я хочу, чтобы нас обоих прикрепили к тебе! Чтобы крепко прикрепили! Правда, Саша?

С внешним безразличием и с большой внутренней радостью я сказал, что ничего не имею против.

Крум взволнованно продолжал:

— Чтобы и Васко прикрепили! и Жору Бемоля! и Стефана Второгодника! Гораздо лучше будет, если ты станешь нам помогать, а не мы тебе. И мы будем стараться — честное пионерское!

— Хорошо, — ответила Калинка.

Наступила тишина облегчения, было только слышно, как мы развязывали узлы на скатерти. Она была льняная и приятно шуршала…

Закрытая дверь соседней комнаты пропускала звук. В этом я убедился, когда совершенно неожиданно услышал, дрожащий от волнения мужской голос:

Незнакомец за дверью замолчал. Заговорил Крум. Его голос тоже дрожал:

— А та комната… мне кажется, того… не пустая, а?

— В этом что-то есть, — уклончиво сказал я.

В этот момент открылась дверь. На пороге стоял взлохмаченный молодой человек в коротких брюках и домашних тапочках.

— Познакомьтесь с моим дядей Трифоном! — весело сказала наша одноклассница. — Недавно он окончил театральный институт и уже работает.

— И работа эта — не из легких, — сказал молодой человек со вздохом. — Особенно сейчас. Мне приходится учить драму «Нашествие Никифора» — так сказать, героическую летопись борьбы хана Крума против византийцев. А еще мне предстоит готовить и другую пьесу, в которой…

Знакомясь, мы старались быть весьма учтивыми и галантными, разумеется, в надежде понравиться нашей молодой хозяйке. Крум даже оказал, что он очень восхищен стихами, что они были прекрасно продекламированы: громко и с выражением.

— Было бы недурно, если б мой режиссер придерживался такого же мнения, — мечтательно произнес дядя Калинки. — Уж очень хочется стать великим артистом!

Тут он повернулся ко мне:

— У тебя на этот счет, конечно, свое мнение, не так ли?

Я уже не мог оставаться галантным:

— Теперь все хотят стать футболистами или хотя бы артистами, чтобы получить мировую известность. Но мне думается, для этих занятий, кроме желания, надо иметь талант.

— Например?

— Например, на стадионе…

— Не на стадионе, а на сцене, — поправил Трифон Манолов.

— Там надо быть разным в разных ролях или как это у вас называется…

— Верно. А еще что?

— Не стоит выставляться перед публикой с разными декламациями!

Дядя Калинки не сдался. Мне даже показалось, что он улыбнулся.

— То, что вы случайно услышали, — сказал он, — вложено автором в уста кавхана Бегула, ближайшего соратника и помощника хана Крума. Он появляется во втором акте пьесы, совершает жертвоприношение и молит своего языческого бога Тангру о помощи в борьбе с коварными византийцами. Но мольба есть мольба, и я, актер, не имею права ни изменять текст, ни переделывать спектакль… А ты, Саша, когда-нибудь играл на сцене?

Не будь при этом разговоре моего друга Крума, я сказал бы, что играл. Ничего не стоило обмануть лохматого молодого человека. Но Крум был в свое время свидетелем увольнения меня с должности «артиста» в школьном драмкружке. Он своими ушами слышал, как руководительница мне сказала: «Для этого искусства, кроме желания, человек должен иметь еще и талант». Те же самые слова, какими я только что поучал дядю Калинки. Поэтому на его вопрос я ответил скромно:

— Для сцены у меня не было свободного времени, но в театре я разбираюсь. Почему бы и нет? Ведь не обязательно быть поваром, чтобы оценить вкус блюда.

— Мудрый афоризм! — опять согласился дядя и, видимо, от смущения покраснел. — Скажи еще что-нибудь полезное, и я начну следовать всем твоим советам.

Мама всегда учила меня помогать людям в трудную минуту.

— А что если вам поступить в сельскохозяйственную академию! — дружески сказал я. — В артисты вы не годитесь, а если станете, например, агрономом или зоотехником, вам непременно повезет. Будете жить в деревне, кушать свежие овощи и фрукты, а для этого вам не надо будет предварительно зубрить стихи!

Он поправил волосы, рассеянно пообещал, что когда-нибудь отблагодарит меня за эти добрые советы, и ушел в свою комнату.

— Ты плохо себя вел с этим хорошим человеком, — накинулся на меня Крум. — Вместо того чтобы поддержать, ты довел его до отчаяния!

— Ну и что? — победоносно ухмыльнулся я. — Театр будет избавлен еще от одного неудачника. С меня и того довольно.