Наталия Кузнецова - Дело о бледном вампире

— Нет дома? Извините. — Марина положила трубку и развела руками.

— Что же делать? — в который уже раз повторил Ромка. От ужаса, что с Катькой что-то случилось, и от сознания того, что он сам втянул ее в эту авантюру, у него закружилась голова, и он присел на корточки возле тумбочки в коридоре и привалился к стенке. Лешка с отчаянием в лице молча стояла рядом.

— Еще древнеримский философ Сенека говорил, что мучительнее всего неизвестность. Не в милицию же идти, — жалобно проговорил Ромка.

— Может быть, нам уже следует куда-то звонить и узнавать, не было ли в городе несчастных случаев? — жалобно спросила Лешка и пришла в еще больший ужас.

— Но записку-то кто-то взял, — напомнила ей Марина.

— И ведь верно. Может быть, она все еще идет сюда? Может, зашла куда-нибудь по дороге. Или ногу подвернула… Или встретила кого-то знакомого, заболталась… — Ромка утешал себя, сам не понимая, что говорит. Он так и сидел на полу, и никто его с него не поднимал.

А Марина взяла телефонный справочник и стала судорожно листать страницы. Отбросив книгу, взялась за телефон, собираясь позвонить в справочную. А трубка вдруг ожила.

Телефон зазвонил громко и пронзительно. Ромка вскочил, точно его подбросило.

Марина поднесла трубку к уху, лицо ее просветлело.

— Катюша, ты? Боже мой, ты где? Да, они у меня. Да, они тебя подождут. Приходи быстрее, мы все тебя ждем.

Ромка сорвал с себя куртку — ему вдруг стало жарко.

— Катька нашлась? Уф… — Он с шумом выдохнул из себя воздух. — Ну, хоть одна проблема решилась. Где ее только черти носили?

— Сейчас придет и все расскажет, — весело сказала Лешка. — Осталось недолго ждать.

Марина наступила на землю из раскуроченного Ромкой горшка — она просыпалась из его сумки, — сходила за совком и веником и стала подметать пол. Набрала в совок мусор, выпрямилась и остановилась.

— Но голос у Катюши был какой-то странный. Я не сразу ее узнала.

— Да? — встревожился Ромка. — Может быть, пойти ее встретить?

— Я с тобой. — Лешка потянулась за снятой курткой. Но одеться не успела — раздался звонок в дверь.

— Наконец-то! Сейчас все узнаем. — Опустив совок на пол, Марина побежала открывать.

На пороге появилась Катька.

— Ты где была? — гаркнул на нее Ромка. — Почему телефон отключила? Мы тут из-за тебя чуть с ума не сошли!

Катька не отвечала. Понуро стояла она у двери. Вид у нее был странный — потерянный, напуганный. Присущая ей жизнерадостность куда-то испарилась.

Марина втянула ее в прихожую. Катька подняла голову, при свете ее лицо, все в черных потеках и пятнах, являло собой клоунскую маску.

— Ты упала, да? Или тебя кто-нибудь бил? — Ромка сжал кулаки, готовый дать отпор Катькиному обидчику.

— Н-не бил, — прошептала Катька.

— А где ты была? Почему не пришла в театр?

— Я пришла туда…

Лешка обняла подругу за плечи и почувствовала мелкую дрожь, которая сотрясала ее тело.

— Давай по порядку, — потребовал Ромка. — Кто тебя обидел?

— Меня похитили, — чуть слышно ответила Катька.

— Как похитили, если ты здесь?

— Похитили и отпустили. Но если мы не отдадим монеты, то он меня убьет. — Она всхлипнула. — Он такой жуткий. Я боюсь!

— Кто — он?!

— Не знаю.

— А зачем же он тебя отпустил?

— Чтобы я вам это сказала. Если вы ему клад не вернете, то мне не жить. Вы уедете, а я-то останусь. Может быть, вы отдадите ему эти червонцы, а? А то он сказал, что везде меня найдет.

По Катькиному лицу полились слезы и проложили на щеках две грязные бороздки.

Марина сняла с нее куртку и повела в ванную. Когда обе вернулись в комнату, Катькино лицо было свежим и чистым, только глаза припухли от слез, и тут Ромка догадался, что то были не синяки и царапины, а размазанные тушь и помада. Видимо, Катька то и дело терла кулачками глаза, а непрекращающиеся снег вперемешку с дождем завершили дело.

— Так вы вернете ему клад? — Катькин голос продолжал дрожать.

Ромка в растерянности посмотрел на Марину, на Лешку и подошел к ней.

— А что мы ему отдадим-то? Нет у нас никаких монет, мы и понятия не имеем, где они. В горшке клада не оказалось. Там пищала консервная банка.

— Не было? Ты правду говоришь? И как же теперь быть?

Ромка молча развел руками.

И тогда Марина взяла инициативу в свои руки. Она усадила Катьку и Ромку в кресла, Лешке указала на диван, а сама ушла на кухню и вернулась с подносом, на котором дымились чашки с горячим чаем.

— Попейте, он с мятой, успокаивает. А ты, Катюша, расскажи нам все сначала и по порядку. Ты, значит, сходила к Серафиме Ивановне, убедилась, что Антон не преступник, так?

Катька отпила чай и кивнула.

— Так. Я стала вам звонить, но ваши телефоны были отключены.

— Оказалось, мы их дома оставили, — пояснила Лешка. — Что дальше было?

— Я вернулась в театр. Вошла…

— Записку видела? — перебил ее Ромка.

— Какую еще записку?

— Мы тебе оставили. Написали, что мы здесь. Как же ты нас нашла?

— Никакой записки я не видела. Я сюда на всякий случай позвонила. А когда в театр вошла, на вахте никого не было. И тут вы, — Катька взглянула на Марину, — позвали меня наверх.

— Я? — удивилась девушка. — Но я уже давным-давно с ребятами здесь, дома.

— Ну да, потом я и сама поняла, что это были не вы, просто голос того, кто меня позвал, был очень похож на ваш, только слегка хрипловатый. Интонация у вас какая-то особенная, трудно спутать. Я поднялась по лестнице. Везде уже свет выключили, в коридоре ничего не было видно. Но я не боялась. То есть сначала не боялась. Я зашла в вашу гримерку, а кто-то на меня напал сзади, отобрал телефон и захлопнул за мной дверь. Я стучала — никто не открыл. Долго стучала. А потом дверь открылась — и тут он. — Катька побледнела и чуть не опрокинула на себя горячий чай.

— Да кто — он? — не вытерпел Ромка. — Говори скорей, не тяни резину.

— Это был… вампир. Бледный как смерть. Вы себе и представить не можете, до чего он был страшный.

— Вампиров не бывает. Это тебя кто-то специально пугал.

— Сама знаю, не маленькая. Я сразу поняла, что это никакой не вампир, а человек в вампирьей маске, капюшоне и накидке. Очень страшным голосом он мне сказал, что если мы ему клад не принесем, то он меня убьет. И сказал это очень серьезно, я ему поверила. А что теперь нести?

— А куда приносить-то?

— На площадь. Мы должны появиться ровно в восемь вечера на главной площади около Театра оперы и балета, прямо напротив входа, и ждать машину.

— Какую именно?

— Ту, которая притормозит рядом с нами. А человек, в ней сидящий, скажет: «Меня просили кое-что забрать». Мы ему клад отдадим, и он уедет. И тогда мне ничего не будет грозить. — Катька схватилась за голову. — Но если клада нет, то что мы будем ему отдавать?