Олег Раин - Отроки до потопа
- Название:Отроки до потопа
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Сократ
- Год:2009
- Город:Екатеринбург
- ISBN:978-5-88664-361-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Раин - Отроки до потопа краткое содержание
Новый остросюжетный роман екатеринбургского писателя Олега Раина «Отроки до потопа» можно назвать современным «романом воспитания», так как он — о взрослении героя-подростка, о том, как школьник Сергей Чохов сталкивается с множеством ситуаций, в которых он вынужден делать очень трудный, неудобный, но единственно правильный выбор и нести ответственность за него. Герой учится драться за то, что считает правильным, не молчать, даже если он оказался один против всех, верить в дружбу и любовь, и даже… летать на дельтаплане.
Эта книга продолжает серию «До пятнадцати и старше…» издательства «Сократ», адресованную юным читателям среднего и старшего школьного возраста.
Отроки до потопа - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Ослина, блин! Я про другое! — Васена молотнул себя по шее. — Хомут-то не надоело таскать? Все другим да другим!
— А ты не давай, — фыркнул Кокер. — Без тебя давалок хватает.
— Чё ты сказал?
— А ты, с понтом, не слышал?
— Умней паровоза стал? Я тебе рельсы живо поправлю.
— Поправлял один заправляла! Потом на лекарства всю жизнь работал…
Федюня растерялся.
— Пожалуйста, тише! Ребята!..
Изящно проголосовав, с места поднялся Сэм.
— По сути народ прав, — хорошо поставленным голосом сообщил он. Обращался, как показалось Сергею, больше к окружающим, нежели к учителю. — Этим летом я был в Европе, так вот в Париже мы заехали в один музей. Дом инвалидов называется. И вот какая деталь, Федор Тимофеич: в экспозиции Второй мировой войны выставлены немцы, поляки, англичане, французы — словом, все, кроме наших русских солдатиков. Нехорошо получается.
— Да ваще западло! — прорычал с задних рядов Шама. За минувшее лето он повзрослел больше других. Ломкий голосок Шамы наконец-то сломался, прорезавшись в утробный бас.
Занимающиеся своими делами ученики оживились. Кто играл в карты, подняли головы, болтавшие прекратили свои россказни о летнем отдыхе.
— Зато у нас ракеты самые крутые! — патриотично брякнул Гера. — И этот еще летал в космос… Гагарин.
— Только знают ли его на западе? — елейно улыбнулся Сэм. — Там больше в курсе про Луну с Армстронгом, про марсоход и «Ангар-18» с телами инопланетян.
— Дак мы же их, стопудняк, и сбили! — пробасил Шама. — А америкосы взяли — и обломки к себе заныкали! В ангар, значит. А теперь тупят по-черному, не показывают никому.
— Их давно прижать надо! — заорал Кокер. — Тайсона в тюрягу упекли. Ниггеров похлеще нашего трамбуют. А они вон как на ринге пашут!
— Да гвоздануть бомбой сотого размера, и все дела!
— Они тоже гвозданут.
— Бамбук кури! Пусть попробуют. Китай им сбоку навернет, и мы в лобешник добавим. Аляска-то наша была…
Довольный поднятым переполохом, Сэм преспокойно уселся на место, выложил перед собой руки, точно царь Петр на скульптуре Шемякина. Кто-то запустил к потолку самолетик, и бумажный ястребок, описав крутую дугу, стукнул Федюню в колено. Народ заржал. Урок, точно отцепленный партизанами вагончик, с грохотом покатился под откос. Роль партизана в данном случае сыграл Сэм.
— Видал, как он их! — шепнул Антон. Он тоже смотрел на Сэма. Почти с восхищением.
— Не их, а нас, — поправил друга Сергей.
Сколько он знал Сэма, тот вечно манипулировал людьми. Еще с тех давних пор, когда коллег-первоклашек легко было купить за булочку с повидлом или за порцию пломбира. Теперь манипулирование шло более витиевато — за счет интонаций, за счет грамотно поставленной речи. Никто в классе так больше не разговаривал. А уж за умение плавно и обтекаемо выдавать более десяти фраз кряду Сэма смело можно было выдвигать в сэнсеи. Он и цитатами сыпал, как древний сеятель пшеном. Когда впервые Сэм выдал что-то такое из какого-то Бонч-Бруевича, девки аж пискнули. То есть именно в тот день Серега по-настоящему уверовал в поговорку о том, что женщины любят ушами. Сэм это тоже, конечно, знал, отчего словесная мутота его год от года набирала силу, превращаясь в сахарно-ядовитый сироп. А точнее — в клейстер, на который склеить можно было кого угодно — от тех же девок до будущего Сэмовского электората.
Пахнуло шипучим дымком, и где-то под партой Катьки с Люськой бабахнула петарда. Верно, Рафик постарался, любитель конопли и пороха. Девчонки взвизгнули, яростно заругались:
— Совсем сдурел!
— Вольтанутый!
— Молчать, метелки! Для вас же старался.
— Если у меня колготки сгорели, я тебе глаза выцарапаю.
— Чтобы не смотрел! — гоготнул Шама. — На то, что под ними. Хотя чё там смотреть-то!
— Придурок!
— Лучше колготки проверь, ботаничка!
— И нам покажи.
— Шама! Голову убери, я ему плюну…
Это вопил Маратик — маленький, прыщавый, но юркий, как новорожденный опарыш. С Маратиком мало кто считался, и Шама отреагировал вполне адекватно.
— Только плюнь, башку отвинчу и в окно выброшу.
— Дурак, я же не в тебя.
— Ты кого, дятел, дураком назвал?
Шама, огромный и длиннорукий, развернулся на своем месте, локтем смел соседские учебники, рывком дотянулся до Маратика.
— Кого бьешь, фуфел! Я же за тебя…
Что-то отечески бормоча, Шама отвесил Маратику саечку. Челюсть парнишки звучно лязгнула.
— Ребята! Зачем же так! — Федюня растерянно взирал на бурлящий класс. — Я понимаю: трудно так сразу втягиваться после лета…
— А-а-а! — спасаясь от Шамы, Маратик выскочил из-за парты, обежав учителя, спрятался за ним. — Федтимофеич, скажите этому барану, чтобы он не дрался.
— Чё ты ляпнул? А ну сюда, стручок! По-рыхлому, я сказал!
— Козинцев, Шаманов! Да что же это такое…
Сидя вполоборота, Серега смотрел на красавицу Анжелку и лениво слушал, как бурлит и пенится под сводами класса океан великого и могучего языка — вроде бы русского и вроде бы не совсем. На стенах висели портреты путешественников, ученых, писателей, короче, всех вперемешку. Великие смотрели на галдящих ребят и молча радовались тому, что жить в эту пору прекрасную им уже, верняк, не придется.
Привстав со стула, Верка лупила сидящего впереди Васену стопкой учебников. На нее пялились, потому что при каждом замахе оголялся пуп с золотым колечком. Этим проколотым пупком Верка еще в прошлом году изумила сверстников, а теперь к колечку еще и пару булавок добавила. Короче, полная красота! Пользуясь моментом, Рафик что-то сыпал красавице под задницу — то ли кнопки, то ли какой-то краситель. Светка Полетаева аккуратно накручивала на палец свои разноцветные пряди и широко зевала. Сидящая рядом с ней Танька покачивала плечиком с пестрым тату, косилась в сторону буянов и интеллигентно хихикала. Только Анжелка оставалась на высоте. По крайней мере, по мнению Сереги. Она невозмутимо подрисовывала губы и глядела в «свет мой зеркальце», точно в телевизор, демонстрирующий очередной сериал.
Серега повернул голову. Пейзаж слева мало чем отличался от пейзажа справа. Все та же тупая развлекуха. Как всегда. Скрутив лист трубкой, Вадим целил в Тараса Кареева, и Тарасик неловко заламывал худые руки, пытаясь прикрыть от жеваных пуль свой гениальный затылок. Главное же действо творилось, как и положено, на авансцене. Перед классной доской, точно на фоне кулис, Шама, никогда не слышавший про Отелло успешно справлялся с ролью ревнивца. Проще говоря, продолжал тузить и душить Маратика. Марат хрипел и ругался, а бедный Федюня, метался туда-сюда, силясь унять бурю. Ничего, конечно, у него не получалось. Как все интеллигенты в третьем поколении, он напрочь забыл о своих корнях, веруя в силу пряника и абсолютно не понимая прелести кнута. Серега его искренне жалел. Он-то о мире знал раз в сто или тысячу меньше учителя, однако не сомневался, что Федюня — устаревший продукт своей эпохи — что-то вроде зуба мудрости. Конечно, говорил историк грамотно — почти так же, как Сэм, но разницу ощущали все. Один мог разговаривать разве что с забором, второй запросто разжигал мини-революции, провоцировал дуэли и стравливал народы. Впрочем, ничего иного от школы Серега не ждал. Да и что страшного в том, если ученики малость подушат друг друга, немного порычат, походят на головах? В конце концов, звонок будет все так же трескуч, потолки не обвалятся, школа устоит и выдержит. Для чего еще ее строили, как не для ора в миллион децибел, варварских нашествий и рыцарских ристалищ?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: