Владимир Аверин - В поисках бриллиантовой диадемы

Симпатичная, — пожала плечами Дина. Она сидела рядом с Вадиком и беззаботно подбрасывала песок на ладони.

Симпатичная?! — возмутился Вадик. — Да ты хорошенько посмотри! Разве это глаза?! Это не глаза, а две мокрые селедки! А губы размером с кусок земляничного мыла!

А мне нравится, — склонив голову набок, Дина стала рассматривать длинное зеленое платье.

Тебе нравится потому, что эту фотографию сделал Ричард Аведон, один из лучших фотографов мира!

Ну и что?

А то, что все зависит от фотографа. Даже такая пучегубая тетка может стать известной фотомоделью, если ее снимает настоящий фотограф. Сегодня один очень умный человек назвал меня профессионалом! Он сказал, что мои снимки не хуже снимков Ричарда Аведона! Если ты меня выслушаешь, то я сделаю тебя знаменитой! »

«г __

И Вадик рассказал ей о встрече с Никольким, а потом попросил позировать ему для за-аза Александра Венедиктовича.

Надо подумать, — равнодушно сказала Ди-а, отряхивая песок с ладоней.

О чем тут думать? Соглашайся. Все дев-онки мечтают стать фотомоделями, я знаю, —

уверенно произнес Вадик.

—Нет, не все, — возразила Дина. — Хотят те, кто ничего не умеет и не знает, как привлечь к себе внимание публики. А я кое-что уже умею. Я буду выступать в цирке, и этого внимания у меня будет вот столько, — Дина махнула рукой над своей макушкой, — выше крыши. Ясно?

Другой бы на месте Вадика отнесся к ее словам с недоверием, но Ситников знал, что Дина принадлежит к старой цирковой династии, и поэтому не стал спорить. А почему бы ей не выступать в цирке? Ведь ее мама, бабушка и прабабушка были цирковыми наездницами, и из Дины с детских лет тоже готовили первоклассную наездницу. В шесть лет она безбоязненно подходила к лошадям и кормила этих красивых животных, которые в то время казались ей огромными. Лошади фыркали, опускали головы и теплыми, шершавыми губами осторожно брали морковки из ее маленьких рук.

Уже в девять лет она умело галопировала по кругу манежа, а в тринадцать смело стояла на скачущей лошади, жонглировала горящими булавами и стреляла из лука в разноцветные блестящие шары, из которых после меткого выстрела начинал бить фонтан искр или вылетало радужное облако конфетти.

Пошли купаться. — Дина встала, подняла руки, потянулась и вбежала в воду, высоко поднимая колени.

Вода была теплая и ласковая. Мягко накатывали на песок волны, которые Дина взбудораживала вокруг себя. Она легла на спину и медленно поплыла от берега. Закинула голову, посмотрела назад и не увидела ни неба, ни воды — одна сплошная голубая стена с золотыми солнечными прожилками.

Через некоторое время она, немного усталая, вышла из воды и, закинув голову, выжала волосы. Вадик уже поджидал ее на берегу с заряженным фотоаппаратом.

Ну что, надумала?! Посмотри, какая красотища вокруг! Какой кайф! Неужели ты не хочешь остановить и сохранить, например, вот это мгновение?! — Вадик быстро сфотографировал Дину. — Или это! — Он отбежал в сторону, сел на одно колено и еще раз нажал кнопку фотоаппарата.

Он фотографировал еще и еще; на пляже, в лесу, по дороге к шоссе,, когда мимо них промчался черный джип. Один кадр он сделал даже в микроавтобусе, на котором они возвращались домой. Дина делала вид, что ей абсолютно все равно, фотографирует ее Вадик или нет, но судя по тому, как она держала осанку, как выбирала поворот головы, стараясь получше выйти на фотографии, не трудно было догадаться, что ей это нравится.

В маршрутном такси она рассматривала фотографии в журнале, и Вадик заметил, что она это делает с нескрываемым интересом. Яркие, красочные, сделанные с выдумкой фотоснимки привлекали ее внимание.

Когда они вышли из маршрутки и медленно направились к своему дому, Дина, продолжая на ходу рассматривать цветные фото в журнале, спросила:

А чем отличается манекенщица от фотомодели?

Да ничем! Манекенщица сначала работает на модельера и демонстрирует новые модели одежды, а потом, если ее замечают фотографы, снимается в рекламе для журналов. А фотомодель сначала снимается в рекламе для журналов, а потом, если ее замечают модельеры, демонстрирует новые модели одежды. Вот и вся разница!

Интересно, а это сложно — быть манекенщицей и ходить на каблучках по этой штуке... забыла, как она называется, длинная такая?.. — задумчиво произнесла Дина, разглядывая фотографии.

Возвышение, по которому ходят манекенщицы? — уточнил Вадик. — Подиум. Но профессионалы называют его «язык», нам об этом говорил учитель из фотоклуба. Попробуй, пройдись, а я тебя сфотографирую, — предложил Вадик, когда они пошли по узкому тротуару. — Представь себе, что тротуар — это подиум. Вокруг тебя сотни зрителей, стилисты, модельеры. А ты должна раскованно, спокойно выйти на подиум и сделать так, чтобы зрители запомнили не только твой наряд, но и тебя саму. Попробуй!

Прямо здесь? — Дина смущенно посмотрела по сторонам.

Прохожих на улице было немного, машин тоже, только возле угла дома стоял черный джип.

Вадик указал рукой на тротуар и на поворот, где дорога сворачивала налево:

Вот подиум! А там, у поворота, где стоит черный джип, конец «языка». Давай, попробуй!

Дина на секунду задумалась, вспоминая, как ходили манекенщицы на показах мод, которые она видела по телевизору, а потом четкой походкой прошла по тротуару. Ее движения были экономными и отточенными, сказывалась цирковая школа. Дойдя до конца тротуара, она на секунду остановилась, окинула нарочито строгим взглядом воображаемую публику, сделала быстрое движение — подбородок вверх — и такой же четкой походкой вернулась к Вадику, который, не переставая, фотографировал ее.

Ну как?

Улет! — восхищенно сказал Вадик. — Особенно хорошо у тебя получается вот этот взгляд, — он посмотрел на нее исподлобья, — строгий такой. Это потому, что у тебя глаза красивые! — От этих слов он немного смутился и добавил: — Как раз такие глаза нужны для рекламы духов «Дзинтарс».

Сказать «у тебя красивые глаза» — это глупость и больше ничего, — заносчиво произнесла Дина. — Это так же глупо, как напечатать в журнале мод: в этом сезоне в моде густые, прекрасные волосы.

«Это уже никуда не годится! Я предлагаю ей работу, за которую уцепилась бы любая фотомодель, а Динка заставляет себя уговаривать, да еще учит меня», — подумал Вадик и, повысив голос, строго сказал:

Короче, спрашиваю последний раз и больше предлагать не стану: ты будешь позировать для жур...

Буду! — не дав ему договорить, сказала Дина и, не попрощавшись, пошла к своему подъезду.

Я позвоню тебе завтра утром, часов в десять! Диадему не забудь! — сказал ей вслед Вадик и подумал: «Сразу сказать «да» она, конечно же, не могла из-за своего упрямства, а отказываться тоже не хотела. Значит, надо было сначала повредничать и потянуть из меня жилы и только потом согласиться. Где логика?»