Евгений Некрасов - Муха и сверкающий рыцарь

Маша не смотрела на Петьку, а тот, оказывается, уже подобрал щипцы и перекусил свою проволоку.

— Держи! — Петька бросил щипцы ей на колени и ринулся в драку.

Пришлось освобождаться самой. Щипцы были тяжеленные, почти в метр длиной, с кривым клювом на конце. Маша никогда таких не видела. Она подцепила клювом проволоку на своем запястье и поняла, что ничего не получится. Даже взрослому не хватило бы длины пальцев, чтобы удержать в ладони обе рукоятки щипцов. Они были сделаны для работы двумя руками.

Но Петька же управился одной!

Маша зажала рукоятку коленями, навалилась на вторую… А проволока выскользнула из клюва. Ничего, надо попробовать еще раз.

В углу кипел бой. Самосвалов гвоздил кулаком, ему отвечали. Петька скакал вокруг, кого-то пиная и крича «Ура!». Из-за пазухи у него сыпались груши. Кто-то — кажется, Молоток — наступил на одну, поскользнулся и рухнул, увлекая за собой остальных.

Куча-мала перекатилась ближе к Маше. (Не отвлекаться! Снова зацепить проволоку…) Петька отлетел к стене, ударился и с закатившимися пустыми глазами сполз на пол. И это называется влюбленный! Пожалел секунду, чтобы освободить Машу, а теперь что? Сам никому не помог, и она ему не может помочь.

Наконец Маша приноровилась: наступила на одну рукоятку щипцов, нажала на другую свободной рукой и — щелк! — легко перекусила проволоку. Свобода! Щипцы не бросать, это оружие…

И вдруг чья-то рука обхватила ее за шею, задрав подбородок. Прямо в губы Маше ткнулся воняющий гарью ствол пистолета.

— Мент, назад! Я стреляю! — прохрипел Седой. Когда он успел выбраться из свалки?

Драка увяла. Молоток, отобрав у Маши свои щипцы, с безразличным видом сел к столу, а второй грабитель плюхнулся на кровать. Посреди комнаты остался один Самосвалов с поднятыми руками.

— Кантуетесь? — опешил Седой. — А кто мента вязать будет?!

Молоток неохотно взял со стола кусок проволоки.

— Мента-то мы повяжем… — второй грабитель задрал ноги на спинку кровати и со значением посмотрел на Молотка. Тот сразу же отшвырнул проволоку.

Маша поняла, что подручные Седого о чем-то сговорились и теперь хотят диктовать главарю свои условия. Момент был самый подходящий для этого. Ведь Седому не связать Самосвалова без посторонней помощи. Он зависит от бунтовщиков и должен выслушать их требования.

— С тобой я разберусь, Кашель, — холодно пообещал он валявшемуся на кровати грабителю и обернулся к Молотку: — Вяжи мента!

— А что потом? — спросил Молоток.

— Переждем ночь и поедем в Укрополь. Шторм кончился, — с намеком ответил Седой, Без зубов у него получилось «Фторм конфился». Может быть, поэтому голос главаря звучал неуверенно.

Кислый ствол пистолета лез Маше в рот и стучал по зубам. Она злорадно подумала, что у Седого и оружие, и двое бандитов, а руки все равно трясутся… Что с Петькой? «Укропольский егерь» не шевелясь лежал на полу. Веки у него подрагивали — ага: пришел в себя, но виду не подает.

— А что потом? — повторил Молоток.

— Дофтанем сам знаефь фто и разфежимся, — совсем тихо прошамкал Седой.

— «Сам знаефь фто»! — передразнил Молоток. — Это «фто» уже по телевизору показывают! Про него уже дети знают!.. Вставай, пацан, хорош притворяться. — Он без зла пнул Петьку и твердо взглянул на главаря. — Седой, мы сгорим, если вернемся в Укрополь. Надо уходить с тем, что есть. По телику говорили, что цена монетам больше ста тысяч баксов. Толкнем их за четвертак — уже хорошо.

Седой молчал. Пистолет в его руке так и плясал.

— А у него нет монет! — громко сказала Маша. Рука главаря заткнула ей рот, но было уже поздно: Молоток и Кашель все слышали и поняли, как смогли.

— Та-ак, — привстал на кровати Кашель. — Ах ты, харум-паша, наставник молодежи! Общак решил прикарманить!

Глядя на главаря, он встал и вкрадчивым движением сунул руку в карман. А Молоток взялся за щипцы.

— Назад! — Седой вытянул руку с пистолетом, целясь то в Молотка, то в Кашля. Но за ним наблюдали еще трое, и все трое решили, что пора действовать.

Маша вывернулась из-под несильной руки Седого, упала на пол и «рыбкой» нырнула в угол.

Самосвалов схватил стул и уже опускал его на руку с пистолетом. В то же мгновение Петька бросился под ноги главарю. От его толчка Седой пошатнулся, взмахнул рукой, и стул, пролетев мимо, в щепки разбился об пол.

Другого оружия у Самосвалова не было, а достать врага кулаком он не успел. Дрожащий пистолет нацелился в грудь начальника укропольской милиции.

Все застыли. Промазать в двух шагах было невозможно. Это дошло даже до безбашенного Петьки. Он скорчился на полу и больше не пытался повалить Седого.

Самосвалов медленно отступал, держа на виду пустые руки.

И тут погас свет.

Момент был не тот, чтобы думать о причинах аварии. У всех нашлись жизненно важные дела. Седой сразу же выстрелил и начал палить не переставая. Остальные, в том числе Молоток и Кашель, ползали, прятались, опрокидывали мебель и бросали на вспышки выстрелов что под руку попадало. Маша забилась под кровать. Там был толстый матрац, а она слышала, что пистолетные пули вязнут в вате.

— Ребята, не вставайте! У него еще два патрона! — крикнул Самосвалов.

Седой выстрелил, целясь на голос.

— Один, — хладнокровно уточнил Самосвалов.

Седой выстрелил в последний раз, и стало тихо.

Стукнулся об пол брошенный пистолет.

Самосвал! Почему он молчит?!

В темноте посыпались искры. Кто-то чиркал зажигалкой. С третьего раза он высек слабый огонек и высоко поднял зажигалку над головой. Не Самосвалов, точно. Самосвалов был в белой милицейской рубашке, а этот — в синей.

НО СИНЕЙ РУБАШКИ НЕ БЫЛО НИ НА КОМ В ЭТОМ ДОМЕ!

Из темноты смутно проступил блин фуражки с золотой «капустой».

— Санек, якорем тя, врубай свет! А то у меня все расползаются! — крикнул старший брат Соловьев.

Вспыхнувший свет застал грабителей врасплох. Седой уползал через порог. Кашель крался над ним. Еще мгновение, и он бы сослепу наступил на главаря. А Молоток решил драться. Подобравшись к Витьке, он заносил для удара щипцы.

Старший брат Соловьев стоял с бесполезной зажигалкой в руке, моргая от яркого света. Ему пришлось бы плохо, но тут метко брошенная кем-то ножка от стула ударила Молотка по запястью. Грабитель выпустил свои страшные щипцы, и они свалились на спину ойкнувшему Седому.

— Всем не двигаться! — из-за опрокинутого стола поднялся Самосвалов.

Кашель шмыгнул за дверь и как мячик отлетел назад. Из темных сеней вышли двое морячков в таких же, как у Витьки, фуражках с неимоверным количеством золотой «капусты». Ее хватило бы на три порции салата.