Евгений Некрасов - Муха против ЦРУ

— Сколько вы хотите?

— Да на бутылку. А какой рюкзак! — стал расхваливать бомж. — Вот тут расстегнешь «молнию» — и он в три раза больше. Хошь, книжки в школу носи, хошь, картошку. Я бы пятьсот рублей за него взял, да спешу. Трубы горят, надо поправить здоровье.

— Две бутылки, если покажете, где нашли рюкзак, — сказала Маша.

— Да вон же! — Бомж показал грязным пальцем. — Не знаешь, что ли? Выходишь со двора…

— Знаю, — перебила Маша. — А в самом доме, внутри, где он лежал?

— У подвала под лестницей.

— Вот и ведите меня под лестницу.

— А не боишься? — ухмыльнулся бомж.

— Я ничего не боюсь, кроме опасностей, — ответила Маша фразой из одной любимой книжки. — Встречаемся через десять минут у забора.

— Ни-ни! — заартачился бомж. — Сперва на бутылку, на одну, а потом — что хошь! Я с бодуна и на забор не влезу — вишь, как руки трусятся?

— Потом я вас не найду.

— Это да, — самодовольно подтвердил бомж. — Широкий человек Витя Галенкин: начнет гулять и сам не знает, где окажется. Витя Галенкин — это я, — объяснил он, хотя и так было ясно. — А ты, может, из дома мне вынесешь для поправки здоровья?

— Вынесу, — пообещала Маша. — Бегом побегу! Только вы уж идите к забору. Придете, а я уже там с водкой. Обещаете?

— Клянусь репутацией Вити Галенкина! — ударил себя в грудь бомж.

Маша бросилась к дому Сергейчика. Конечно, репутация Вити Галенкина — вещь серьезная. Но больше надежд у нее было на то, что бомж не успеет продать рюкзак кому-нибудь еще.

В квартире была только Кэтрин.

— Папа еще ходит по подъездам, а мама побежала колбасу покупать на стрельбы, — доложила она.

Слушая вполуха, Маша носилась по кухне. Завернула два блина с селедкой, нашла в холодильнике бутылку водки, из которой Сергейчик с Дедом едва пригубили, отлила половину в чашку, чтобы бомж не напился сразу… Кэтрин умолкла. А Маша, разыскав непрозрачный пакет, сунула туда бутылку и закуску.

— Ты куда?! — ужаснулась Кэтрин.

— По дороге расскажу. Тащи фонарик. А фотоаппарат у вас есть?

— Тебе какой, «мыльницу» или «Полароид»?

— Давай «Полароид», — обрадовалась Маша. — Сколько там кадров?

— Штук пять осталось.

— Давай! — Маша повесила сумку на плечо. Эдик путался под ногами. — Его тоже бери. Побежали!

Схватив «Полароид», Маша потащила ничего не понимающую Кэтрин из квартиры. Щенок на поводке кубарем катился за ни ми.

В подъезде Кэтрин спохватилась:

— Я в тапочках! Надо вернуться!

— Ничего, здесь недалеко!

Они перебежали через двор, не давая щенку задрать ламу, и выскочили в Тихий тупик. Бомжа не было!

— Зачем ты меня сюда притащила?! — начала заводиться Кэтрин.

— Сейчас, сейчас… — Маша оглядывалась. — Вон он!

Вприпрыжку поспевая за какой-то женщиной, Витя Галенкин протягивал ей рюкзак. До места встречи у забора бомж не дотянул ста шагов. Женщина остановилась и полезла в сумку — за кошельком, конечно. Еще несколько секунд, и рюкзак перешел бы к ней!

— Папочка! — во все горло завопила Маша. — Не продавай! С чем я в школу пойду?! Женщина, не покупайте у него! Папа! А вот что я достала!

Бессвязно крича и размахивая бутылкой, она бежала к Вите и его покупательнице. Бомж все еще пытался всучить женщине рюкзак. Он мотал головой и разводил руками, видно, доказывая, что Маша ему не дочь.

— Папочка! Папуля, за что?! — добавила слезы Маша. За ней бежали Кэтрин и очень довольный игрой Эдик.

Скорее всего, он и решил дело. При виде пса с черной оскаленной мордой женщина стала резво уходить.

Бомж дернулся за ней, но Маша подскочила и вцепилась в его шершавую руку.

— Ты чего?! — взвыл Витя, напуганный то ли псом, то ли появлением «дочки». — Какой я тебе папа!

— Конечно, — сказала Маша, — какой ты мне папа! И сунула ему бутылку.

— «Парламент»! — сразу же успокоился Витя. — Знаем. Но до сих пор не пили.

Сунул горлышко в бороду, запрокинул голову и в два глотка исправил свое упущение.

— Закусывайте, — Маша сунула ему пакет с блинами.

— Блины! Домашние! — растрогался бомж. — Год не ел, честное слово! С селедочкой! Доченька!

— Но-но! Без фамильярностей! — Маша отодвинулась, боясь, как бы пахучий Витя не полез целоваться от полноты чувств.

У Кэтрин было отсутствующее выражение лица, означавшее: «Я ничего не понимаю и уже не надеюсь понять. Но кто-то определенно спятил с ума!»

Маша сунула Кэтрин «Полароид» и встала рядом с бомжем, который увлеченно заглатывал блины:

— Щелкни нас.

Кэтрин покрутила пальцем у виска, но щелкнула. Визжа моторчиком, «Полароид» выплюнул готовую карточку.

— Ух ты! — потянулся к ней Витя. — Подаришь?

— Потом, — сказала Маша. — За рюкзак мы в расчете?

— Эх, пропадай моя телега! В расчете. Цени Витю Галенкина: за полбутылки уступил, а тетка обещалась дать на две!

— Будет и на две. — Маша отдала Кэтрин рюкзак, а фотоаппарат взяла и повесила на шею. — Я иду в подвал вот с ним. Если через час не вернусь…

— Вернешься, — заверил бомж, — кто тебя тронет, когда ты с Витей Галенкиным?! Витю весь микрорайон знает.

— Вот я и говорю: я иду в подвал с Витей Галенкиным, и если Витя Галенкин через час не доставит меня на это место, неси его фотку в милицию!

До бомжа дошло, для чего сделана фотокарточка:

— Э, мы так не договаривались!

— А чего ты боишься? — сказала Маша. — Репутация Вити Галенкина тверже гороха. Вернемся, и я тебе эту фотку подарю на память.

— Ну, если подаришь, тогда пошли, — подобрел Витя.

— Я тебя никуда не отпущу! Ты мне объяснишь, в чем дело, или нет?! — закричала Кэтрин.

— Рюкзак Витя нашел в подвале этого дома, — сказала Маша. — Думаю, он связан… — Она покосилась на бомжа: кто знает, не ходит ли он в подручных у вора. — …Сама понимаешь, с кем. Я хочу там поискать.

— Я с тобой! — решительно сказала Кэтрин.

— Тебе нельзя, у тебя фотка — это моя страховка.

— Тогда я хотя бы здесь постою.

— «Из полей доносится: «Налей!» — заплетающимся ком вставил Витя Галенкин.

— Кэт, иди домой! — взмолилась Маша. — Вы с Эдькой ничем не поможете. Лучше дождись папу или Деда — кто первый придет. — и бегите сюда.

— Ладно, — согласилась Кэтрин. — Я быстро! Сейчас папу разыщу. Я знаю, в какой подъезд он пошел! — крикнула она, уже убегая.

А Маша с Витей пошли к заброшенному дому. Бомж заметно тормозил. Сильно пьющим людям нужно немного, чтобы напиться до потери сознания. Маша боялась, что вот-вот он рухнет и уснет. Однако Витя был парень-кремень и решительно доволокся до забора.

— Тебя подсадить? — галантно предложил бомж.

— Вот уж не надо, вы сами залезьте.

Витя долго прыгал и не допрыгивал. Воняло от него за пять шагов. Маша ждала, оттягивая момент, когда придется подсаживать бомжа. Но, к его мужской чести, Витя изловчился и сумел зацепиться за верхушку забора. После чего он стал скрести по доскам носками стоптанных ботинок.