Дмитрий Щеглов - Добро пожаловать на дно

Пропал козленок Кешка. Пропал на наших глазах, был и нету. Если бы мы с Данилой меньше глазели по сторонам, может быть, и заметили бы, куда он делся, а так, когда мой дружок вспомнил о своих непосредственных обязанностях пастуха бодливой козы Машки, ее ненаглядный сыночек растаял, как приятное воспоминание, в неизвестном направлении.

Коза быстро нашлась. Она вынырнула из-за наших спин, таща за собой веревку с вырванным колом.

— Где Кешка? — спросил ее мой дружок. Бедное животное ответить на человечьем языке не могло. Дрожа всем телом, коза затравленно смотрела в сторону воды, а из уголков ее раскосых глаз скатывались натуральные слезинки. Раньше мне казалось, что только человек свое неизбывное горе, давящее тяжелым камнем на сердце, смывает очистительным потоком слез…

— Глянь, Машка плачет!

— Куда он мог подеваться, бездельник! — хорохорился Данила, втайне надеясь снова увидеть Кешку. Однако берег озера был пустынен. Мой дружок растерянно смотрел по сторонам.

— А может быть, его под шумок кто-нибудь и того? — высказал я вполне правдоподобную версию исчезновения козленка. Когда началось это светопреставление на воде, мы ни разу не посмотрели в сторону бедного животного. Между тем, мое предположение имело под собой прочный фундамент.

— Кто?

В постперестроечное время, когда капитализм немного устаканился, в обществе появились две дополнительные категории людей, в общем-то, чем-то схожих друг с другом. Они, эти два совершенно разных полюса, живя среди остального народа, практически с ним не соприкасались. Одна категория — полюс так называемых нуворишей, вторая — бомжей. Адепты свободы: первые — отдыхали летом на Лазурном берегу, вторые, свободные не менее первых, — вывернув наизнанку карманы и ничего не узрев, — базами отдыха избирали пограничные с Москвой области. Главное, чтобы имелась вода, где можно было бы смыть годичную грязь. Так вот, у нас в городке было много бомжей. Из-за них и сидел Данила весь день на берегу озера, охраняя козу и козленка. И, похоже, не доглядел.

— Тут столько народу топталось!

— Ты на кого думаешь, на Фитиля? — спросил меня Данила. На него-то я как раз меньше всего думал.

Я пошел по берегу в одну сторону поискать следы Кешки, а Данила — в другую. Меня нагнала Наташка.

— Что здесь случилось?

— За вами подглядывали.

— Кто?

— Пять мужиков! — вписал я в категорию взрослых мужчин и себя с Данилой.

— Пять?.. Откуда пять?.. — она недоговорила. Судя по удивленному выражению ее лица, и три было слишком много. Хоть я и не физиономист, но легкую тень смятения на симпатичной мордашке как-нибудь прочту.

— Там никого не должно было быть.

Пудрила она мне мозги. Что-то недоговаривала. К нам подлетел Данила.

— Кешки нигде нету.

— Он все время около воды играл, — подсказала нам Наташка. — Так что там все-таки случилось? Чего Фитиль, как резаный, орал про чудище?

— На хозяина гуся нарвался! — сказал Данила. — Хозяин его в камышах стерег, на своей скоростной байдарке. Поймал и чуть не утопил.

Сколько я знаю своего приятеля, он сроду не скажет прямо, любой факт вывернет наизнанку. А тут еще зуб у него на баловня судьбы. Вот ему и виделось везде, как того поджаривают на костре. И этот непонятный случай на воде он представил ей как месть вору. А что, логично получается, раньше конокрадов били до смерти, а нынче гусекрадов макают в воду. Браво, Данила, в отрадном свете представил перед Наташкой ее писаного красавчика. Пусть за дураков нас не держит.

Наташка посмотрела на нас умными глазами. Вопросов больше не было. Такой ответ, видно, ее устраивал.

— Чао, мальчики. Не знала я, что у вас есть бинокль. Ну, ничего, с меня не убудет! Пожалуй, я пойду, что-то сегодня на солнце пятна.

— До свидания, — буркнули мы и принялись за настойчивые поиски козленка. Обегав весь берег, мы так и не нашли Кешку. Данила совсем расстроился.

— Как я домой приду, меня бабка убьет.

А меня мучил другой вопрос, что же случилось на воде? Что за силища затянула Фитиля под воду, а Рэма-Ефрема подбросила вверх? И вдруг меня осенило! Просто кто-то упредил Фитиля. А подсказкой мне послужил разговор Фитиля и красавицы Наташки. Она его еще спросила, достал ли он акваланг? Кажется, он ответил утвердительно. Вот и разгадка!

Похоже, что под водой покупателя и продавца ждал кто-то третий, притом ушлый третий! Он мог потихоньку поднырнуть и организовать небольшой показательный взрывчик. Отличная инсценировка для тех, кто наблюдал за Фитилем. Для такого вывода не требовались даже пары извилин в мозгах, ответ напрашивался сам собой. Я решил обрадовать своего приятеля.

— Под водой был аквалангист! Он на Фитиля напал.

Данила никак не мог настроиться на ход моих мыслей.

— Ты думаешь, и Кешку он утащил?

Я неуверенно ответил:

— Кешку нет, а вот Фитиля явно хотел.

— Жалко, не получилось.

В поисках козленка мы еще раз облазили берег и прилегающую к нему территорию. Тишина. Пропал чертенок. Или украли его, или потерялся, или домой сбежал. Другого варианта не просматривалось. Данила был переполнен дурными предчувствиями, один я оптимистически смотрел вперед.

— Придем, а он дома. Не переживай.

Ведя на веревке козу, мы пошли по тропинке мимо коттеджного поселка и уперлись в городской пляж. Обычно переполненный, сегодня, как никогда, он был пустынен. И спросить не у кого, не видел ли кто Кешку. Лишь вдалеке мы увидели возбужденную толпу, окружившую милицейскую машину. Подходить к ним мы не захотели, своих забот полон рот, чужих нам только не хватало. Дома Данила загнал козу в загон и оглядел пустой двор. Мой оптимизм насчет козленка не оправдался. Только мы собрались вновь отправиться на поиски Кешки, как с улицы во двор вошли кудахчущие Данилина бабка с соседкой, еще более древней старухой.

— Ты дома, — обрадовалась бабка, — а я уж за тебя испугалась.

— Чего это вдруг? Вон у нас…

Данила хотел сказать, что пропал козленок, но бабка его перебила.

— Слышал, что народ говорит? На озере зверь появился, Фитиля порезал, а мужика, который на лодке приплыл, утащил под воду.

Данила скептически посмотрел на соседку.

— Какой народ говорит?

— Это не я, — почему-то стала оправдываться соседка, — это сам Фитиль кричал. Я как раз с рынка шла берегом. Летел как чумовой, мотоцикл свой водяной бросил, выскочил на берег, весь в крови, глаза выпученные! Одна нога располосована, от пятки до уха, кишки висят, руки трясутся. А там милиция его ждет, милицейский «уазик». Иди, говорят, сюда милый! Мы что, за тобой по всему берегу должны гоняться? Где, спрашивают, гусь, которого в мешок засунул? А Фитиль, как полоумный, два слова сказать не может, орет, что на него напал этот, как его… монстр.