Евгений Некрасов - Блин и зеленая макака

— А пожалуй, Олег, придется вам с Митькой посидеть в засаде, — сказал полковник. — Я тебе наручники дам…

— Кого хоть ловим? — тоном готового на все человека спросил старший Блинков.

— Да все преступников, кого ж еще… Понимаешь, я не имею права врываться в чужую квартиру. Не захотят — не впустят: на их стороне закон. А они не захотят, потому что девочка скорее всего у них. Так что мне надо ехать за участковым.

— Он тоже таких прав не имеет, — вставил Блинков-младший.

— А я и не знал, — отрезал полковник, хотя, конечно, прекрасно все знал. — Короче, одиннадцатая квартира — на третьем этаже. Ты, Олег, встаешь выше по лестнице и наблюдаешь за дверью. Можешь подойти, послушать, но осторожно и недолго. Митька остается на втором этаже, ни за чем не наблюдает и не высовывается. Минут через двадцать подъезжаем мы с участковым, вот и вся ваша засада. Но может случиться, что за это время из одиннадцатой выведут девочку. Тогда Олег действует по обстоятельствам, а Митька звонит во все двери, кричит «Пожар!» и выбегает на улицу. Если выйдет кто угодно без девочки, это не ваше дело. Олег поднимается на следующий этаж, Митька быстро выбегает на улицу.

— А кто в этой квартире? — спросил старший Блинков.

— Откуда мне знать? Прописаны двое, муж и жена, а так неизвестно, кто там еще. Поэтому и говорю: действуй по обстоятельствам. Держи…

В полутьме звякнули наручники.

— Ключик не потеряй, — предупредил Иван Сергеевич. — Лучше сразу повесь на свою связку. Во-он тот дом. Я ближе подъезжать не стану.

Иван Сергеевич затормозил, и Блинковы сошли на тротуар. Провожая взглядом отъезжающую «Ниву», Митек заметил, что полковник снова поднес к уху трубку, и захихикал.

— Ты что? — спросил старший Блинков.

— Спорим, Иван Сергеич участковому звонит?

— Что ж тут смешного?

— То, что минут через пять они встретятся! А сейчас он позвонит и скажет: «В одиннадцатой квартире пьяная драка». Тогда участковый должен пойти и проверить.

— А того, что там держат Синицкую, недостаточно, чтобы пойти и проверить?

— У нас доказательств нет, одни догадки, объяснил папе сыщик.

Они подходили к старой пятиэтажке, собранной как будто из кубиков с облупившейся кафельной плиткой.

— Единственный сын, я не понимаю, почему вы решили, что Синицкая здесь, — признался старший Блинков.

— Она сюда звонила — раз. Записала этот адрес — два. Листок из тетради вырвала, значит, взяла с собой — три…

— Это я понял. Но вдруг с ней по дороге что-нибудь случилось? — предположил старший Блинков. — Ты бы спросил ту женщину: «К вам девочка не приезжала?»

— В том-то все и дело! ОНА БОЯЛАСЬ, ЧТО Я СПРОШУ! Обезьянки, говорит, нет, в объявлении ошибка. Получается, что Синицкой как бы незачем к ней приезжать. Мы бы и поверили, если бы не нашли адрес в тетрадке. А так выходит: приезжать вроде незачем, а эта тетка дала Синицкой адрес. Значит, врет!

На полу в подъезде корчился придавленный таракан размером со сливу.

— Американский, — заметил старший Блинков, прихлопывая его ногой. — Странно, у нас они не приживаются, если специально не разводить.

Сыщик подумал, что это не самая большая странность из тех, которые ждут впереди. Он по-прежнему не понимал, что могло случиться с Недостижимым Идеалом. Почему Синицкую понесло к этой врунье с обезьяной? Что произошло в одиннадцатой квартире?!

Сильно пахло зверинцем и дезодорантами. Запахи не перебивали друг друга, и получалось вроде ношеных носков в кустах сирени.

— А макаки у вас есть? — спросила Синицкая. — Я хочу такую же, как Маня.

— Какая Маня? — Голос у женщины в белом халате был настороженный.

— Я же говорила вам по телефону. Моей однокласснице подарили обезьянку, зовут Маня, покупали у вас.

— Не помню, — буркнула обезьянья торговка.

— Жалко. А Маня вас помнит.

— Почем ты знаешь?

— А ей запах ваших духов нравится. Это «Ангел»?

— Ну, — подтвердила торговка. — Они попадаются привязчивые, особенно молодые. Какие болеют, я их отпаиваю горячим молоком. А они, значит, помнят… Удав тебе не нужен? Есть тигровый питон, три с половиной метра. Возьму недорого. Лопает раз в полтора месяца, очень практично.

— А что он ест?

— Кроликов.

— Живых?! — ужаснулась Ирка.

— Не дохлых же. Змею холодным мясом не накормишь. Мне раньше самой было противно. Привяжу антрекот на ниточку и дразню его, как котенка, а этот живоглот — ноль внимания. У змей зрение такое: что живое, тепленькое — замечает, а дохлятину как будто и не видит совсем… А есть боа-констриктор, полтора метра. Этот крысами питается, белыми.

Рассказывая, обезьянья торговка вела Синицкую по коридору. В приоткрытую дверь Ирка успела заметить комнату, плотно заставленную потертой мебелью, и бормочущий телевизор. Запах зверинца стал гуще.

— Иди, выбирай, — торговка подтолкнула ее к следующей двери.

— А вы?

— Нагляделась, глаза б мои их не видели. Лучше телек посмотрю. Иди, иди, только ненадолго.

За дверью было темно. Шагах в пяти перед Синицкой в воздухе плавали непонятные желтые блестки. В следующую секунду она сообразила, что это глаза, десятки пар глаз отражают падающий из коридора свет! Ирке стало жутко. Она захлопала по стене, ища выключатель, нашла, щелкнула, и комната как будто взорвалась! Обезьяны загомонили, зацокали, завизжали, забегали по клетке!

Самый старший, самый большой и седой обезьян долго болтался вниз головой, разглядывая Ирку.

— Дверь закрой! — крикнула женщина. — Соседи жалуются.

Прикрыв за собой дверь, Синицкая осматривалась. Комната была перегорожена пополам проволочной сеткой. С обезьяньей стороны обои свисали лохмотьями. Сородичи Зеленой Мани деловито сновали по сетке. Некоторые висели, вцепившись всеми четырьмя лапками, и смотрели на Синицкую, как заключенные.

Самый старший, самый большой и седой обезьян долго болтался вниз головой, разглядывая Ирку, потом вяло шлепнулся и уковылял в коробку. Эти коробки из-под телевизоров, поставленные одна на другую в три, в четыре этажа, занимали целый угол комнаты. В неровно прорезанных лазах виднелось грязное тряпье.

Какой-нибудь восторженный дошколенок, может быть, не заметил бы ни вони, от которой почему-то закладывало уши, ни больных обезьяньих глаз. А Синицкой стало тоскливо. Вдобавок ко всему по обоям шмыгнул здоровенный таракан. Ближайшая макака сцапала его и сунула в рот. Ирка отвернулась и…

У нее за спиной, рядом с дверью, стоял похожий на аквариум прозрачный ящик, затянутый сверху мелкой сеточкой. По сеточке, перевернувшись кверху светлым брюхом, по стенам, по опилкам на дне — всюду ползали такие же гигантские тараканы!