Ольга Колпакова - Привидение — это к счастью

Он опять пошёл к киоску и спросил:

— У вас нет каких-нибудь совсем неинтересных газет? Которые никто не покупает.

— У нас все интересные, — удивилась продавщица. — А зачем тебе неинтересные газеты?

— Потому что у меня с собой нет денег, а мне нужно срочно высушить одного утонувшего ребёнка, — объяснил Иван. — Его можно и неинтересными газетами промакивать.

Продавщица высунула голову из окошечка, увидела Стаську, ойкнула и выдала Ивану пачку вчерашних газет. Иван обтёр девочку и размазал по ней грязь.

— Ещё в майке и трусах много грязи накопилось, — сообщила Стася.

— Можно подумать, ты её туда специально запихивала, — хмыкнул Иван. — Нет уж, эту грязь ты сама дома отмоешь. Вот навязалась на мою голову! Сидела бы в песочнице, лепила куличики…

Кошмар, смирно сидевший поодаль, подошёл и гавкнул.

— О! — обрадовался Иван. — Как я сразу не сообразил! Вытрись о Кошмара!

Стася обтёрла о мягкую и тёплую, как банное полотенце, собачью спину руки и мордашку и почувствовала, что ей полегчало.

— Только холодно, — сказала она.

— Я бы тебе отдал свой пиджак, да у меня его нету, — пожал плечами Иван. — Шорты да футболка. Лучше я тебя оставшимися газетами оберну.

Он замотал девочку бумагой, использовав для крепежа Стасины приколки и свой рыболовный крючок, невесть как завалявшийся в кармане шорт.

— Нормально, — одобрила Стася. — Такая широкая шуршащая юбка, как у принцессы. Кринолин называется. И боа из соболей…

И она изысканным жестом поправила «Уральский рабочий», сползающий с плеч.

— Всё-таки пресса — великая вещь! — сказал Иван. — Ладно, теперь домой. Только я тебя прошу, Стася, когда пойдём по тому двору, мимо белья, не вздумай в него вляпаться. Пододеяльник и так пострадал.

И они пошли, прячась за кустики от редких прохожих. Про Матильду за всеми этими событиями ребята забыли, и даже удивились, догнав её почти перед самым домом. Вконец обессиленная, она сидела на скамейке в соседнем дворе и тихо бормотала что-то себе под нос. Кошмар оживился. Иван тоже.

— Сидеть! — шёпотом приказал Иван псу. Пёс сел. Стася тоже.

— Да не ты, — поморщился Иван. — Наказание с этими девчонками. Давай подкрадёмся и подслушаем, что она говорит. Здесь какая-то тайна.

— Она тихо говорит, не расслышим, — возразила Стася, которая замёрзла в мокром и хотела домой.

— А мы опять залезем под скамейку, нам не привыкать, — сказал Иван, почему-то не подумав о том, что теперь мог бы с чистой совестью отправить Стаську домой одну. — Она не в себе, ничего не услышит. Или за спинкой скамейки устроимся… только не шурши газетой.

Ребята проползли по траве и примостились за скамейкой. Матильда действительно ничего не замечала. Её поза выражала полнейшее отчаяние.

— Вот и всё, — повторяла она безнадёжно. — Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё.

— Не очень-то интересная информация, — зашептала Стася. — Не стоило и подслушивать. По-моему, я лежу на лягушке.

— Да хоть на бегемоте, только заткнись, — зашипел Иван.

Стася замолчала, пытаясь представить себя лежащей на бегемоте. Иван прислушался снова.

— Вот и всё, — повторила соседка.

— Она зависла, — сказала Стася. — Надо перезагрузить.

— Я тебя всё-таки убью, — вздохнул Иван. — Помолчать пять минут не можешь?

— Нет! — честно сказала Стася.

Матильда очнулась и завертела головой.

— Нет? — удивлённо повторила она. — Я слышала какой-то потусторонний голос, он вещал прямо из-под земли. Нет! Не всё ещё потеряно! Я буду бороться! Я найду …

Не договорив, она вскочила со скамейки и быстро пошла домой.

— Опять я — потусторонний голос, — сказала довольная Стася. — Может, повыть ей вдогонку?

— Я тебе повою! — заорал окончательно выведенный из себя Иван.

— Ты мне повоешь, я тебе повою, — мечтательно сказала Стася. — Называется диалог. Саша говорила что-то умное про «роскошь человеческого общения». Начинаем общаться.

И Стася завыла: «У-у-у-у-у!» Кошмар с воодушевлением подтянул. «Плохая примета, — подумал Иван. — Вой собаки — к смерти. А к чему, интересно, вой Стаськи?»

Мне последнее время снятся какие-то дурацкие сны. Даже сама Матильда не может их убедительно растолковать. Хотя у неё куча сонников, и один — на древнехалдейском языке. (Интересно, а современно-халдейский язык существует?) Вот недавно мне снилось, что наша кошка Картахена родила трёх котят. Один чёрненький, второй беленький, а третий вообще крокодильчик. Матильда сказала, что видеть кошку — к встрече с врагом. Значит, один большой враг приведёт ко мне одного явного маленького врага, одного тайного маленького врага и одного вообще крокодила. Потому что к чему снится крокодил, Матильда не знает. Она говорит, что порядочные люди крокодилов во сне не видят, поэтому в соннике их нет. Я, очевидно, непорядочная.

А вчера я видела ещё более странный сон. Как будто всем ученикам нашего класса задали написать по диссертации. Причём не простой, а жидкой. Ну, все написали и поехали в Москву защищать эти диссертации. Стоим мы на перроне, ждём поезд. Все мои одноклассники, как путёвые, слили свои жидкие диссертации в термосы. А я, как дура, принесла её в блюдечке! И вот стою я с блюдечком и паникую: моя же диссертация разольётся по дороге в Москву!

Ну разве нормальному человеку такое приснится?

Матильда сказала, что «диссертации» в соннике нет, тем более жидкой. Если расценить жидкую диссертацию как воду, то видеть во сне чистую воду — к благополучию. Она спросила: «Диссертация была чистая?» «Ну да, — говорю, — только с синенькими и красненькими крапинками». «А если «диссертацию» расценить как «письмо», — говорит Матильда, — то это к неожиданности». В общем, «благополучное неожиданное известие».

И что же из этого вышло? Никакого благополучного неожиданного известия, за исключением того, что Стаська упала в лужу. Но это не очень неожиданно, потому что она всё время куда-нибудь неожиданно падает. Потом она два раза чихнула — это к сглазу. А потом споткнулась, поднимаясь по лестнице. Это к свадьбе. Потом она села есть и свалила сразу ложку, чашку, нож и солонку. Ложка — к приходу дамы, нож — к приходу мужика, солонка — к ссоре в семье, а чашка — к глубокому разочарованию. Пока подтвердилось только глубокое разочарование, потому что Стаську нашлёпали и она глубоко разочаровалась в жизни. А насчёт рассыпавшейся соли папа сказал, что эту примету знает, но подчиняться ей не намерен. Пусть если кто-то хочет, то ссорится. Но никто не захотел. Так что ничего я не понимаю в приметах и снах.