Андрей Федоренко - Щербатый талер

— Карты у меня нет, мы спрятали ее…

— У нас ваша малая, Оксана, в машине, — понятно тебе? Скажи, где карта, мы отпускаем ее, сматываемся, и больше вы нас здесь никогда не увидите. Будешь дергаться — мы сейчас садимся в машину и вы больше не увидите ни нас, ни малой.

Учитель побледнел, как полотно. Вдруг он бросился к машине. Сева загородил ему дорогу, выхватил из-за пазухи руку. Блеснуло лезвие ножа. Катя вскрикнула, закрыла ладонями лицо, прижалась к Дмитроку.

— Стань на место! — приказал Сева учителю. — Ты думал, шутить здесь с вами собрались?

— Покажите… ее, — выдохнул учитель.

— Лысый!

Задние дверцы распахнулись. Оксана дергалась на сиденье. Лысый крепко держал ее за воротник куртки. Руки у девочки были связаны за спиной, рот тоже закрыт повязкой, поэтому она и не кричала.

— Скоро вы там? — проворчал лысый. — Кусается, зараза, повязку стягивает.

— Сумасшедшие, — бледный Борис Григорьевич схватился за сердце. — Подождите, я сейчас… Я все отдам… Что же вы делаете, чем вы думаете?.. Разве любые сокровища стоят этого?..

— Дурак ты, — презрительно сказал Паук, — газет, видимо, не читаешь, телевизора не смотришь. Жизнь человека теперь ничего не стоит. Пропал человек — и никто не ищет!

— Вас будут искать, и поймают…

— За что нас ловить? Мы забираем карту, отпускаем малую — и все. В милиции вам скажут: «Девочка жива-здорова? Ну и не морочите нам головы!» К тому же не успеете вы выбраться из этого поля, как мы будем на территории другой страны, в России — матушке, тут через Борисов час езды. А там у нас всё смазано, подготовлено, документы в норме и, может быть, уже завтра ищи нас по всей Европе. Да и искать никто не будет, повторюсь, так как «в наличии отсутствие преступления», как говорил один мой знакомый адвокат.

— Ты забываешь о главном, — напомнил Сева, играя с ножом, — нам нужно еще забрать сокровище, а место его обозначено на карте, а карту нам не отдают…

— Отдадут. Вот сейчас отпустит у человека сердце, и все нам отдадут.

Борис Григорьевич сбросил с плеча рюкзак, стал развязывать шнурки. Руки у него дрожали. Сева оттолкнул его, взялся сам. Мокрые, туго стянуты шнурки не поддавались. Сева выругался и чиркнул по узлу острым ножом.

— Только не оглядывайся сразу, — прошептал Дмитрок Михалю. — Видишь, идут рожью?

— Я их давно вижу! — громко сказал Михаль.

Из-за машины шел, на ходу стягивая с плеча ружье, дед Макар, мокрый с головы до ног. Сзади едва успевал усталый Чэсь. Мальчик сразу направился к своим.

Вид у деда был страшен.

— Где девочка?

— Кто это еще такой? — Паук удивленно посмотрел на Севу.

— Да дед наш, мы у него ночуем, — Сева выпрямился, держа рюкзак за лямку. — Чего тебе надо, старина? Почему на печи не сидишь?

— Отпустите девочку, говорю, приблуды! — дед Макар вскинул ружье, прицелился — точно как тогда, когда стрелял в сома. — Шрот у меня крупный, мало никому не покажется!..

В машине открылась дверца:

— Сева, дай ему долларов десять, да пусть валит отсюда! — послышался голос лысого.

Дед круто повернулся и успел увидеть связанную Оксану. Сева полезу карман куртки:

— На! — достал и протянул деду какую-то купюру. — Тебя тут только не хватало, старый пень…

В ответ грохнул выстрел. Шрот просвистел у Севы над головой. Тот охнул и запоздало присел.

— Ты… что?

— Второй раз возьму ниже, — пообещал дед Макар. Паук первый опомнился, крикнул испуганно:

— Борис, останови его! Иначе малой хуже будет!

Учитель бросился к деду, стал между ним и Севой, растопырил руки:

— Что вы делаете, опустите ружье, тут же дети! Я отдам, все им отдам, и они отпустят Оксану… Где рюкзак?

Сева осторожно приблизился, подал. Борис Григорьевич сунул руку в разрезанную Севой дыру, вытащил вазу:

— Вот, в ней план, вы все легко найдете, это недалеко, под Борисовом… А теперь отпустите девочку!

— Подожди, дай сюда, — Паук забрал вазу у Севы, вытащил пергамент, близоруко начал вглядываться. И вдруг радостно засмеялся: — Вот оно! Все здесь… Боже мой, наконец… новую жизнь, Европа, эх, Борис, — ради своей мечты чего не сделаешь? Все сделаешь!

— Вазу хоть оставь детям, — попросил учитель.

— Вазу? Гм, действительно, это было бы справедливо… Но не могу — музейный экспонат. Они себе еще ​​такую ​​найдут, а я оставляю вам малую — разве этого мало? Отпускай! — крикнул он и поплелся к машине.

Лысый вытолкнул девочку. Она упала на колени, охнула. На лице у нее уже не было повязки. Учитель подбежал, помог ей подняться и развязал руки. Оксана отдышавшись, увидела друзей, деда Макара, вазу и пергамент в руке Паука… Все понятно:

— Не отдавайте, Борис Григорьевич!..

— Пусть, все хорошо, главное, ты есть, — учитель поцеловал ее в горячие щеки, торопливо отвел в сторону.

— Дед, опусти железку, все закончилось, — осмелел Сева, оглядываясь, садился на переднее место за руль.

— Больше чтобы я вас здесь не видел! — дед Макар проводил его до машины под прицелом ружья, только теперь опустил.

— На черта вы нам больше нужны, — хохотнул Сева.

— Гуд бай, Борис! — не забыл попрощаться Паук. — Жди открытки из Парижа. Можешь «настучать» на нас в милицию, рассказать подробно про французского офицера, зазубренные талеры, про заложницу, про сокровище… Только не обижайся потом, когда тебя за сумасшедшего примут!

«Ауди» развернулась, заехав немного в рожь, полетела полевой дорогой и быстро скрылась в лесу.

Вдруг послышались странные звуки, как будто кто тихонько икал и притом шмыгал носом… Это плакала Оксана.

— Испугалась? Что ты, девочка моя, — прижал ее к себе учитель, — да разве бы я отдал им тебя? Да я скорее под колеса лег бы!

— Я… не… испугалась, — всхлипывая, ответила. Оксана. — Сокровище… наше сокровище… все достанется им, никто их не поймает!

— Поймают! — уверенно сказал вдруг дед Макар. — Машина у них, приблуд, краденая, и милиция знает.

— А если поймают, то все равно не нам достанется, милиция выкопает ценности, — вытирая слезы, печально проговорила Оксана.

От этих наивных слов словно спала со всех напряжение, словно отпустило у всех напряженные нервы… Первый рассмеялся Михаль, глядя на него — Чэсь, а вскоре смеялись уже все; это была разрядка смехом после тревоги, волнений, страха.

— Ничего, не переживайте, друзья мои! Каждому достанется свое, — загадочно произнес учитель.

Дед Макар, который до сих пор с бессмысленным выражением лица слушал про все эти «планы», «карты», «сокровища», «золото-ценности», которые должны «выкопать», казалось, только сейчас заметил раскопанный пень. Подошел, капнул землю мысом сапога, покачал головой:

— Надо же!.. А я думал, сказочки это… Я ведь даже помню, как еще дуб на этом месте рос, как пилили его. Бегал по этому полю, косил здесь, пахал, сеял, убирал… и хоть бы раз в голову пришло, что под этим пнем, дурак ты, богатство твое лежит! Что значит темный, неученым человек!..