Роман Грачев - Томка и блудный сын

При этом каждый из нас уверен, что подавляющее большинство окружающих и есть психи.

Городская психиатрическая клиника занимала несколько гектаров на южной окраине. Была обнесена бетонным забором с колючей проволокой. По долгу службы в уголовном розыске мне приходилось работать и на территории, и в кабинетах, и даже случалось общаться с пациентами, находящимися в палате интенсивной терапии. Удовольствия мало, и при надлежащем образе жизни лучше уж никому из нас не пересекать проходную психушки в качестве пациента. Максимум – туристом.

Наш нынешний визит с Сергеем трудно было назвать экскурсией. Едва мы свернули на улицу Кузнецова, мальчишка съежился. Он смотрел на двухметровый бетонный забор исподлобья, как преступник, которого везут на место преступления. Аналогия хромает, но очевидно, что с психиатрической клиникой парня связывают не самые радужные воспоминания.

– Бывал здесь? – спросил я.

Сергей кивнул.

– Я имею в виду, не к матери, а по другой надобности?

Теперь он отрицательно покачал головой. Я припарковался возле автобусной остановки на очень узкой улочке перед центральным входом. На территорию больницы автомобили не пропускали. Я отключил двигатель, отстегнул ремень безопасности. Сергей сидел, сложив руки на закрытой крышке ноутбука, смотрел в окно. – Что не так?

Он повернул ко мне побледневшее лицо.

– Взгрустнулось что-то, не обращайте внимания.

– Ага. Если хочешь, чтобы тебе помогали, будь откровенен до конца. Золотое правило адвокатуры.

Сергей усмехнулся.

– Я не знаю, что сказать.

– Знаешь.

Сергей снова отвернулся. Покидать машину он, кажется, не собирался.

– Так, Сереж, мы никуда не двинемся, если ты не раскроешь все карты. Будешь упорствовать – я возвращаю гонорар и уезжаю к дочке.

Он вздохнул нервно и раздраженно.

– Я действительно не знаю, что говорить. Просто… просто у меня есть подозрения, что Игорь ее сознательно сюда упрятывает.

Сознательно? – Я удивился. – Конечно, сознательно, а как же еще! Если твоей маме нужна помощь, то значит ей нужно помогать, разве нет?

– Вы не поняли. Я имел в виду, что он упрятывает ее в психушку.

Я задумался.

– Старик, если у тебя есть железобетонные доказательства, изволь предъявить. Если просто подозрения…

– Пока только подозрения. Я знаю, что с мамой сложно… с ней всегда было сложно, но я справлялся. Ну, попьет немного таблеток, отдохнет, втянется в работу – и вроде отпускает. Но Игорь сразу определил ее в психи.

– Во-первых, не «определил в психи», а попросил товарища понаблюдать, и твоя мама согласилась сделать это без всякого принуждения. Уверяю тебя, положить обычного человека в психиатрическую лечебницу не так-то просто. Обследоваться против воли твою маму не заставит никакой муж, пусть он трижды тиран и пройдоха, а официальных медицинских показаний, насколько я понимаю, до сих пор представлено не было.

– Нет.

– Вот и отлично. И не возводи на человека напраслину. Пошли, он нас уже ждет.

– Кто?! – Сергей нервно оглянулся. Он явно не ожидал, что я, улучив момент, позвоню его отчиму и приглашу на встречу.

– Конь в пальто! Не переживай, никто тебя отчитывать и ругать не станет. Игорь давно признал за тобой право валять дурака. Все, выходим, выходим.

Сергей нехотя открыл дверцу и поставил правую ногу на асфальт. Обернулся напоследок: – Все остальное между нами?

– Ты мой клиент.

Игорь Устьянцев ждал во дворе клиники. Он был в легкой кожаной куртке и джинсах. Сутулился, озирался затравленным взглядом. Вынул сигарету, повертел в руке, сунул обратно. Мимо сновали люди, выходившие из главного трехэтажного кирпичного корпуса и входившие в него, пробегали санитары и врачи в голубых халатах, а он все озирался.

– Выглядит как вор, – констатировал Сергей. Я услышал в голосе неприязнь.

Мы перешли улицу, преодолели главные ворота. Устьянцев сразу направился к нам. Мы пожали друг другу руки, а Сергею он лишь кивнул, хотя я на секунду заметил, что он готов был поприветствовать его более тепло, но парнишка сразу отвернулся.

– Мы готовы, – сказал я.

– У нее сейчас обед, – ответил Игорь. – Мы пришли, можно сказать, вовремя. Мой врач сказал, что ее можно и домой отвезти, но…

– Но? – Сергей хищно воззрился на отчима.

– Она отказалась, – парировал Игорь, – хочет еще полежать. Ладно, пойдемте.

Голос его сегодня тоже звучал иначе. Вчера в конторе Игорь говорил со мной более… скажем так, размеренно, учитывая его обычные голосовые данные. Такова магия здешних мест.

Мы двинулись вдоль длинного главного здания. Несколько старых кирпичных корпусов были разбросаны по территории в хаотичном порядке. Их соединяли между собой аккуратные асфальтированные дорожки. Всякий раз, когда я находился здесь, внутри этого «психиатрического рая», погода неизменно портилась. Я не припомню ни одного случая, чтобы я шел по этим дорожкам радуясь солнышку. Вот и теперь ясный день, встретивший нас утром на базе отдыха, вдруг скукожился и стал угрожать скорым дождем.

Сергей плелся позади. Игорь шел рядом со мной, сунув руки в карманы. Я не заметил при нем сумочки с документами, обычной для любого автомобилиста. Приехал с личным водителем?

– Она сама напросилась в этот раз, – говорил он, обращаясь не то ко мне, не то к себе самому. – Ни с того, ни с сего говорит утром: позвони Василию, что-то мне нехорошо.

– Раньше с ней такое случалось?

– Нет. Обычно предлагал я, а она либо соглашалась, либо говорила, что все само пройдет.

Я обернулся. Сделал знак Сергею подтянуться и топать рядом, чтобы не пропустить ничего из нашего разговора. Мне хотелось, чтобы он послушал.

– Когда она снова попросилась сюда?

– Позавчера, в день Последнего звонка у Сережки. Днем позвонила мне на работу и сказала, что погано себя чувствует. Я приехал, помог ей собраться. Она все время плакала…

Игорь оглянулся на Сергея. Мальчишка шел рядом, стиснув зубы.

– Тяжело бывает, когда она так плачет. Без перерыва и без объяснения причин. Просто встает с утра и начинает… да, Сереж?

Парень промолчал.

– Он меня понимает, – ответил за него отчим. – Такие дни случаются нечасто, обычно удается обойтись своими силами, но когда нападает реальная депрессия – тут только держись. Если бы не Васька, я бы не знаю, что сейчас делал. Возможно, она не вылезала бы из больницы.

Я с растущим беспокойством наблюдал за Сергеем. Он разламывался надвое. С одной стороны, соглашался с отчимом – мама действительно бывает не в себе… но с другой – какое он имеет право так о ней говорить перед посторонним людьми?

Все его мальчишеские эмоции видны невооруженным глазом.

– Василий сделал все по высшему разряду, – продолжал Устьянцев. – Здесь есть спортивный зал, скверик с фонтаном, где можно погулять или посидеть с книжкой, библиотека. Иногда даже какие-то артисты приезжают с концертами. В общем, отвлечься можно.