Алексей Гавриленко - Синие лыжи с белой полосой

Вначале, как обычно, после выстрела стартового пистолета она вырвалась вперед и обогнала всех-всех. На своих самых лучших лыжах она легко оставила позади соперников. Но нежданно-негаданно, как это и бывает, случилось несчастье. На очередном спуске она упала, и у нее сломалась одна лыжа. Пополам. Такая досадная неожиданность! А на соревнованиях есть правило — на дистанции лыжи менять нельзя. Ни в коем случае! Все, кто видел это падение, разом вскрикнули в испуге — так она сильно упала. Но твоя мама поднялась… И вместо того чтобы сойти с дистанции, поковыляла к финишу. Ей было очень больно. Она подвернула ногу. И сломанные лыжи больше не ехали, а только мешали. Ее сразу же нагнали преследователи. Сначала те, кто ехал следом, а потом нее остальные… Если бы она тогда сошла с этой трассы, никто бы ее не осудил. Так поступали все, у кого ломались лыжи. Все-все. А она упрямо шла к финишу. Твой папа бежал рядом и уговаривал ее сойти… Ей советовали сойти с лыжни и болельщики, и даже судьи, все же видели, как ей больно… Но она никого не слушала, она все шла и шла вперед. А ее догоняли и обгоняли даже самые слабые соперники, они раньше и мечтать об этом не смели. Все уже прибежали на финиш и отдыхали, а самая сильная, чемпионка, все шла и шла по этой трассе. Падала, поднималась и шла…

Славка замер, у него тоже почему-то заболела нога. Будто это он ее подвернул. Он сжался в комок и слушал тихий голос бабушки. Впервые в жизни она рассказывала ему про его маму.

— Я раньше никогда не задумывалась, зачем она это сделала. Я всегда считала, что это ее самая большая в жизни неудача, я думала, что она проиграла те соревнования, а теперь я понимаю: это была ее самая большая победа. Просто у нас с тобой нет ни кубка в серванте, ни медали за ту победу. За такие победы их не дают… Только сегодня я поняла, Славка, зачем твоя мама преодолевала свою боль. Она уже тогда думала про тебя, малыш. Она стремилась к финишу не ради результата, она думала о тебе — думала про своего крошку-сына, у которого в жизни будет еще много-много трудностей и неудач, а не только успехов. Она хотела, чтобы ты знал, когда вырастешь, Славка: без трудностей не бывает побед, она хотела, чтобы ты умел не сдаваться. Ведь когда у тебя есть лыжи, легко побеждать, мой мальчик… А ты попробуй не сдаваться, когда у тебя и лыж нету, когда все у тебя не складывается, когда тебя даже в спортивную секцию не принимают…

На несколько минут в старенькой беседке воцарилось безмолвие — словно кто-то выключил звук во всем городе. Поверьте мне, даже ветер и дождь не посмели нарушить это молчание, будто кому-то удалось приструнить распоясавшееся тучи. А может, сама природа услышала что-то такое, что заставило ее замолчать.

И в наступившем затишье бабушка окончила свой рассказ:

— Не сходи, Славка, с дистанции. Как бы трудно тебе ни было, никогда не сдавайся, малыш…

Что происходит с природой? Какая-то, прямо скажем, погодная аномалия приключилась. Некоторые наблюдатели даже утверждают, что это последствие небрежного отношения к окружающей среде, то есть к деревьям, кустам, речкам и озерам. А еще к воздуху, которым мы дышим и надуваем разноцветные шарики по праздникам. Дескать, вместо того чтобы беречь леса и поля, кое-кто из взрослых бездумно вырубает деревья и зеленые насаждения или — того хуже — выливает в речки грязную воду с фабрик и заводов.

Версий много, например, одни эксперты все сваливали на солнечную активность, другие же, напротив, на солнечную пассивность — якобы в этом году многовато темных пятен образовалось на солнце, вот они и мешают проникать теплу в город, а тучи этим воспользовались и налетели, как стая ворон. Не знаю. Об этом следовало бы спросить у Эдуарда Ильича, он наверняка знает правильный ответ. Но профессор очень занят открытием новых звезд и комет, он внимательно рассматривает в телескоп все, что происходит в космосе, а это, как вы понимаете, требует времени. Ну у кого еще можно спросить… даже не знаю, минуточку, минуточку, а это еще кто?

В небольшой аудитории обсерватории, где Славкина бабушка не раз, бывало, стенографировала на «защитах», смотрите-ка, кто-то усердно трудится за компьютером. А-а! Ну конечно! Это наши знакомые — горе-астрономы. Но у них мы спрашивать ничего не будем. Не хочется.

Гогов с Магогиным низко склонились перед монитором — можно подумать, что их лохматые головы срослись макушками.

— Нет. Не получается, — устало произносит Гогов.

Они синхронно вздыхают, и от бессилия опускаются все четыре руки.

Вдруг Магогин шлепает себя по лбу. Бац!!! Ого, какой громкий хлопок получился! Гогов даже вздрогнул.

— А что… а что, если… если увеличить амплитуду изобары? — вдохновенно спрашивает круглый Магогин, подняв очки на лоб.

— Так, так, так… — прищурился худой Гогов, у которого очки уже давно на лбу.

— Потом поменять плюс на минус…

— Так, так… — Гогов начинает грызть ногти.

— А затем смело прафальгировать потоком элементарных кунделяблей и отрицательно заряженных пультитронов! — Магогин жестом великого полководца резко накрывает растопыренными пальцами часть монитора.

— А как же критическая точка Драпиндряка? — ехидно спрашивает оппонент.

— А мы ее нейтрализуем коэффициентом Тетрапонтиса…

— Гениально! — подхватывает Гогов. — И тогда… тогда в сипультроне поляризуется сипулятивный эффект завихрястой тырбуленции!

Какое-то время братья-астрономы восхищенно смотрят друг на друга, потом не сговариваясь начинают, толкаясь локтями, что-то выстукивать на клавиатуре.

Наконец работа закончена. Но сейчас они не кричат, как в прошлый раз: боятся, что цифры опять спутаются.

— Это еще лучше, чем просто формула дождя, — шепотом говорит, потирая руки, Магогин. — Здорово получилось! Йес! Формула парникового эффекта!

— Глобальное потепление. Зимой теперь снега не будет!

— И похолодание! Теперь солнца ни зимой, ни летом не будет!

Они неслышно, чтобы не спугнуть изображение на мониторе, хлопают друг друга, как при встрече. Взрослые люди, а радуются ну прямо как дети.

— Это же, считай, вечная осень! Без солнца и снега! — зубоскалит Гогов.

— Минуточку! А как же сделать излучатель? Требуется мощный импульс. Это же такое количество энергии потребуется… — Магогин внезапно посерьезнел.

— А что, если использовать главный радиотелескоп? Присоединить к нему с помощью проводов компьютер с нашей программой… и пускай вместо сигналов другим цивилизациям посылает наши импульсы, чтобы тучи сгущались! — предложил худой и желчный заговорщик.