Алексей Гавриленко - Синие лыжи с белой полосой

Студент легко перемахнул через решетку забора, огляделся и направился к ветхой беседке.

Танечка вставила батарейки в брюхо самосвала. Единственное, что отличало его от настоящего, — размеры и раскраска: грузовик отливал всеми цветами радуги. Она привычно взяла в руки пульт, похожий на рацию с антенной, и автомобиль ожил, у него зажглись фары, обнаружился голос — толстый гудок, а сам он, по-взрослому зажужжав, самостоятельно двинулся. На этом все самое интересное закончилось, администратор «Детского мира» вынуждена была передать пульт управления неопытному водителю. Тот, естественно, схватил его обеими руками.

Яна рассекала воздух. Не сбавляя шага, она затараторила на ходу:

— Где твой красавчик, где этот Ален Делон противный?

Танечка бросилась грудью защищать покупателей, перехватила художницу и оттащила ее в укромный уголок, к большим коробкам.

— Господи, что случилось, Янка?! Ты сама на себя не похожа!

— Как это — что? Где мальчишка? Куда они его дели?

— Да успокойся. Костик отвел его домой. А сейчас пошел его снова искать.

— Это еще зачем! Мальчик и так натерпелся…

— Твой сорванец что-то знает про стибренные железки. Вот Костик и пошел узнать подробности. Послушай, Янка, он такой умный, обалдеть можно! Сказал: «Дайте мне сутки, и я найду ваши компьютеры!» Во какой. Я тоже хотела с ним напроситься, но он не взял меня… Слушай, а как ты думаешь, я ему нравлюсь?

— Где живет мальчик?!

— Господи, ну ты и вопросы задаешь, я-то откуда знаю. Постой-постой… Костик что-то говорил про двор рядом с лыжной секцией.

Такси мчалось, как «Скорая помощь» к больному. Или как пожарная на пожар.

Костик, пристегнутый на переднем сиденье, обернулся и постарался перекрыть рев двигателя:

— Слушай, твоя фамилия не Репейник случайно?

— Не-а. Моя — Саночкин.

Славка двумя руками вцепился в дверную ручку, его кидало из стороны в сторону, поминутно визжали тормоза, а водитель такси беспрерывно бибикал, одним словом, все было похоже на настоящую погоню, о таком может только мечтать каждый нормальный мальчишка, и повезло не кому-нибудь, а нашему Славке — он уже прикидывал, какими словами начнет описывать все происходящее Гвоздю. Лишь бы поверил.

— Давай, друг, жми на всю железку, — подзадорил Костик таксиста. — Дело государственной важности!

— А чего случилось-то? Чего в обсерватории-то такого государственного? — прокричал шофер, не отрываясь от дороги.

Костик хотел сначала рассказать про снег, про излучатель дождя, про заговор, про все то, о чем минуту назад услышал от паренька, который так некстати увязался за ним — словно приклеился, но вдруг сообразил — ему же не поверят: выглядело то все и на самом деле неправдоподобно. Поэтому ответил коротко:

— Много чего…

— Понял! Секретное задание, — прокричал водитель. — Тайная миссия. Я одного такого уже подвозил. Тайный агент Ноль-ноль, восемь, как он представился. Слушай, а зачем тебе пацан?

Костика это-то больше всего и волновало. Мальчишка все усложнял, теперь надо было не только думать о том, как обезвредить прохиндеев, а еще заботиться о ребенке. Но тот так упрашивал, а потом, когда притормозило такси, посмотрел таким молящим взором, что у Костика что-то дрогнуло внутри. «Ладно, давай, но имей в виду: будешь как рыба помалкивать, чтоб не видно и не слышно!»

Поразмыслив, Костик ответил таксисту:

— Это не пацан, это участник операции.

У Славки аж голова кругом пошла. Эх, ну почему никто не слышит! Потом же ни за что не поверят. Участник операции, болтавшийся на заднем сиденье, напряг мускулы, сжал зубы, а на лицо напустил ухмылочку, как в кино про суперагентов, и стал в уме вспоминать боевые отрывки из разных кинолент. Ну а дальше… дальше сами знаете, куда он унесся в своих вымыслах. За кудыкину гору.

Старинные стены арки, ведущей во двор-колодец, уже давным-давно никем не обновлялись, давненько их не касались руки не то что художников — просто маляров. А вот руки малолетних графиков — касались сколько угодно. Чего стоила только одна надпись: «Эля + Славян = жиних и нивеста». Да-да именно так — «ж иних и н ивеста». Видимо, самодеятельный плакатист был не силен в вопросах правописания в объеме школьной программы. Были и другие надписи, но их я вообще воздержусь цитировать.

Сейчас стены сделались еще непригляднее — вечерние сумерки, которые скрывали грамматические ошибки, а также истинный возраст облупившейся краски, были безжалостно развеяны светом автомобильных фар.

Во двор осторожно въехал маленький красный автомобиль. И это была не игрушка из «Детского мира», а самая что ни на есть настоящая легковушка. Она вынырнула из-под сводчатого тоннеля, чиркнула фарами по мокрым стенам домов и остановилась под ржавой пожарной лестницей.

Распахнулась передняя дверца, и рядом с авто выросла художница в белоснежном плаще. Первым делом она внимательно осмотрела крыло своей машины: тоннель был узковат, и ей показалось, что, въезжая, она что-то задела и, не дай бог, поцарапала краску. Автомобиль ей подарили мама и папа, Яна им очень дорожила. В тот памятный день, когда любимая доченька закончила Академию художеств и стала живописцем, они и преподнесли ей такой дорогой подарок. Конечно, они ее баловали, это бесспорно, и даже Яна это понимала, но она выросла в очень дружной семье и всегда старалась не огорчать своих родителей. Поэтому и берегла их подарок. Царапин, к счастью, не обнаружила.

Дворик сиротливо затаился, он был пуст и уныл. Сотни окон светились над ним теплым домашним светом, а здесь, внизу, окна отражались в черных холодных лужах. Понятно, что ни одному нормальному человеку не взбредет в голову посидеть на лавочке возле подъезда в такое ненастье. Даже неизменных бабушек, которые все про всех знают, не наблюдалось во дворе. Вот и представьте: как же узнать, за которым из этих окон живет мальчуган? И все ли с ним в порядке? Яну очень тревожило то обстоятельство, что охранник опять направился к малышу, что он хочет втянуть его в свои дела, в поиски пропавших компьютеров, во все эти взрослые неприятности.

Она и сама толком не знала, зачем она здесь, может быть, чтобы остановить этого противного Алена Делона, может, чтобы узнать — не покусали ли мальчишку собаки, может, просто чтобы успокоиться, убедиться, что он уже дома с мамой и папой, жив и здоров. Спроси ее, и она не ответит на эти вопросы. Просто не могла сидеть на месте, и все. Какая-то неосознанная тревога мучила ее, заставляла действовать, гнала неизвестно куда.

Внезапно задорный детский голос прогнал дворовое одиночество:

— Здравствуйте, вы помните меня?!

К Яне приближалась та самая девочка, которая звала на помощь своему застрявшему на лестнице другу. Сейчас-то она улыбалась во всю ширь, а тогда выскочила на Центральную улицу взъерошенная и перепуганная. Но Яна, конечно, помнила ее.