Анатолий Рыбаков - Кортик. Бронзовая птица (текст оригинала)

ДВОР НА АРБАТЕ

Шум в коридоре разбудил Мишу. Он открыл один глаз и тут же зажмурил его. Короткий луч солнца про-брался из-за высоких соседних зданий и тысячью неугомонных пылинок клубился между окном и лежащим на полу ковриком. Вышитый на коврике полосатый тигр тоже жмурил глаза и дремал, уткнув голову в вытянутые лапы. Эго был дряхлый тигр, потертый и безобидный.

Суживаясь, луч медленно двигался по комнате. С коврика он перебрался на край стола, заблестел на никеле маминой кровати, осветил швейную машину и вдруг исчез, как будто не был вовсе.

В комнате стемнело. Открытая форточка чуть вздрагивала, колеблемая струей прохладного воздуха. Снизу, с Арбата и со двора, доносились предостерегающие звонки трамваев, гудки автомобилей, веселые детские голоса, крики точильщиков, старьевщиков — разноголосые, ликующие звуки весенней улицы.

Миша дремал. Нужно заснуть. Нельзя же в первый день каникул вставать в обычное время. Сегодня весь день гулять. Красота!

В комнату, с утюгом в руках, вошла мама. Она положила на стол сложенное вчетверо одеяло, поставила утюг на опрокинутую самоварную конфорку. Рядом, на стуле, белела груда выстиранного белья.

— Миша, вставай, — сказала мама. — Вставай, сынок. Мне гладить нужно.

Миша лежал не двигаясь. Почему мама всегда знает, спит он или нет? Ведь он лежит с закрытыми глазами…

— Вставай, не притворяйся… — Мама подошла к кровати.

Миша изо всех сил сдерживал душивший его смех. Мама засунула руку под одеяло. Миша поджал ноги под себя, но холодная мамина рука упорно преследовала его пятки. Миша не выдержал, расхохотался и вскочил с кровати.

Он быстро оделся и отправился умываться.

В сумраке запущенной кухни белел кафельный пол, выщербленный от колки дров. На серых стенах чернели длинные мутные подтеки — следы лопнувшего зимой водопровода. Миша снял рубашку с твердым намерением вымыться до пояса. Он давно так решил: с первого же дня каникул начать холодные обтирания.

Поеживаясь, он открыл кран. Звонкая струя ударилась о раковину, острые брызги морозно кольнули Мишины плечи.

Да, холодновата еще водичка… Конечно, он твердо решил с первого же дня каникул начать холодные обтирания, но… ведь их распустили на каникулы на две недели раньше. Каникулы должны быть с первого июня, а теперь только пятнадцатое мая. Разве он виноват, что школу начали ремонтировать? Решено: он будет обтираться с первого июня. И Миша снова надел рубашку…

Причесываясь перед зеркалом, он начал рассматривать свое лицо…

Нехороший у него подбородок! Вот если бы нижняя челюсть выдавалась вперед, то он обладал бы большой силой воли. Это еще у Джека Лондона написано. А ему совершенно необходимо обладать сильной волей. Ведь факт, что он сегодня смалодушничал с обтиранием. И так каждый раз.

Начал вести дневник, тетрадь завел, разрисовал ее, а потом бросил — не хватило терпения. Решил делать утреннюю гимнастику, даже гантели купил, и тоже бросил — то в школу надо поскорей, то еще что-нибудь, а попросту говоря, лень. И вообще, задумает что-нибудь такое и начинает откладывать: до понедельника, до первого числа, до нового учебного года… Нет! Это просто слабоволие и бесхарактерность. Безобразие! Пора, в конце концов, избавиться от этого!

Миша выпятил челюсть. Вот такой подбородок должен быть у человека с сильной волей. Нужно все время так держать зубы, и постепенно нижняя челюсть выпятится вперед…

На столе дымилась картошка. Рядом, на тарелке, лежали два ломтика черного хлеба — сегодняшний дневной паек.

Миша разделил свою порцию на три части — завтрак, обед, ужин — и взял один кусочек. Он был настолько мал, что Миша и не заметил, как съел его. Взять, что ли, второй? Поужинать можно и без хлеба… Нет! Нельзя! Если он съест сейчас хлеб, то вечером мама обязательно отдаст ему свою порцию и сама останется без хлеба…

Миша положил обратно хлеб и решительно выдвинул далеко вперед свою нижнюю челюсть. Но он в это время жевал горячую картошку и, выдвинув челюсть, больно прикусил себе язык.

После завтрака Миша собрался уйти, но мама остановила его:

— Ты куда?

— Пойду пройдусь.

— На двор?

— И на двор зайду.

— А книги кто уберет?

— Но, мама, мне сейчас абсолютно некогда.

— Значит, я должна за тобой убирать?

— Ладно, — пробурчал Миша. — Ты всегда так: пристанешь, когда у меня каждая минута рассчитана!

В шкафу Мишина полка вторая снизу. Вообще шкаф книжный, но он используется и под белье и под посуду. Другого шкафа у них нет.

Миша вытащил книги, подмел полку сапожной щеткой, порыл газетой «Экономическая жизнь». Затем уселся на полу и, разбирая книги, начал их в порядке устанавливать.

Первыми он поставил два тома энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Это самые ценные книги. Если иметь все семьдесят два тома, то и в школу ходить не надо: выучил весь словарь, вот и получил высшее образование.

За Брокгаузом становятся: «Мир приключений» в двух томах, собрание сочинений Н. В. Гоголя в одном томе, Толстой — «Детство, отрочество и юность», Марк Твен — «Приключения Тома Сойера».

А это что? Гм! Чарская… «Княжна Джаваха»… Ерунда! Слезливая девчоночья книга. Только переплет красивый. Нужно выменять ее у Славки на другую. Славка любит книги в красивых переплетах.

С книгой в руке Миша влез на подоконник и открыл окно. Шум и грохот улицы ворвались в комнату. Во все стороны расползалась громада разноэтажных зданий. Решетчатые железные балконы казались прилепленными к ним, как и тонкие пожарные лестницы. Москва-река текла извилистой голубой лентой, перехваченной черными кольцами мостов. Золотой купол храма Спасителя сиял тысячью солнц, и за ним Кремь устремлял к небу острые верхушки своих башен.

Миша высунулся из окна, повернул голову ко второму корпусу и крикнул:

— Славка-а-а!

В окне третьего этажа появился Слава — болезненный мальчик с бледным лицом и тонкими, длинными пальцами. Его дразнили «буржуем». Дразнили за то, что он носил бант, играл на рояле и никогда не дрался. Его мать была известной певицей, а отец — главным инженером фабрики имени Свердлова, той самой фабрики, где работали Мишина мама, Генкина тетка и многие жильцы этого дома. Фабрика долго не работала, а теперь готовится к пуску.

— Славка, — крикнул Миша, — давай меняться! — Он потряс книгой.— Шикарная вещь! «Княжна Джаваха». Зачитаешься!