Валерий Гусев - Каникулы в бухте пиратов

– Буду разбирать их совсем. Чистить буду. Смазка давать. Патроны сушить. Потом будем посмотреть, что с етим систем делать? Правильно сказал?

Алешка помолчал, состроил недовольную гримасу.

– Не очень правильно. «Етим систем» и мне нравится. Я, знаешь, как за ним нырял! Там глубина почти сто метров над уровнем моря!

– Вах! Какой молодец! Который так сильно под вода нырял, сейчас очень сильно завтрак будет кушать.

За завтраком, который мы «очень сильно кушать», Алешка сказал Арчилу:

– А нам опять в город надо.

Ну надо же! А я об этом, например, впервые слышал.

– Зачем тебе в город? Мы лучше в горы пойдем, – возразил наш снежный человек.

– Чего я там не видел? – воспротивился Алешка.

– Узнаешь. Арчил вас на вечер угощать будет. Сациви делать будет. Цыпленок в табаке. Теперь хороший дикий слива нужен, ткемали называется. Цыпленка такого кушать будем.

Я лично ничего не понял. Но идти пришлось.

Мы взяли большую корзину, зашли в глубь ущелья и известной Арчилу тропой под ворчание Алешки, полезли в горы. Где-то там Арчил отыскал три дикие деревца, усеянные мелкими желтыми сливами. Они оказались такими вкусными, что Арчил в конце концов не выдержал:

– Вах! Один Арчил слива в корзинка кладет. А етим джигиты только в свой живот.

– Так, да! – сказал Алешка и выплюнул косточку.

А когда мы вернулись, и Арчил, что-то довольно напевая, стал разбирать на столе сливы, Алешка упрямо сказал:

– А нам все равно в город нужно. Что я, даром что ли «етим мелким слив» собирал? Так, да?

– Какой ты! – Арчил воздел к потолку руки. – Сациви кушать любишь, а…

– Не любишь, – прервал его Алешка. – Я «етим сациви» никогда не ел.

– Полюбишь, – уверенно сказал Арчил.

Но в город мы все-таки поехали. Кто Алешке попытается в просьбе отказать, тот и дня спокойно не проживет…

– Дядя Володя, – торжественно и важно сказал Алешка, – я хочу вам сделать сувенир!

– Спасибо, – сказал Володя. – Только знаю я ваши сувениры. Все приезжие собирают на берегу дохлых крабов и делают ожерелья из их клешней. А потом всем дарят. Потому что самим не нужно. У меня этих сувениров – полный сейф.

Алешка, как ни странно, не обиделся.

– Это, дядь Володь, совсем не такой сувенир. В переводе означает приятный сюрприз.

– В каком переводе? – озадачился Володя. – С какого языка?

– С Арчилова. Сувенир вам понравится. – И добавил со знанием дела – все-таки сын полковника милиции: – Вам за этот сувенир премию дадут. И внеочередную звездочку на погоны. Майором будете. А что, вам к лицу.

Володя долго думал. А потом спросил:

– Знаешь, о чем я размышлял? Скажу: вот я с тобой, Алексей Сергеич, общаюсь всего несколько дней…

– И я вас уже утомил, – перебил его Алешка, улыбаясь. – Я знаю.

Да, подумал я, вы, капитан Володя, далеко не первый потерпевший.

– Ага, – признался Володя. – Но я сейчас думаю о твоем папе. Бедный полковник!

– Вам так только кажется, – успокоил его Алешка. – Ладно, давайте свое ухо. Я вам кое-что шепну.

Володе стало, может быть, и не столько интересно, сколько весело. И он, наклонившись, подставил свое ухо. Алешка что-то ему зашептал. А я не мог оторвать глаз от Володиного лица. Никогда не думал, что у капитана милиции может быть такая богатая мимика.

Сначала он просто морщился от щекотки, потом в глазах его появилось легкое недоверие, смешанное с восхищением. Явно он подумал в тот момент что-то вроде: надо же, малый пацан, а такое придумал, фантазер. Но вслед за этим глаза у Володи стали круглыми, как яблоки, и желтыми, как «етим дикий сливы ткемали». В них загорелся огонь восхищения.

Володя отстранил немного Алешку, чтобы еще лучше его рассмотреть. А потом сказал:

– Это тебе, Алексей, нужно дать внеочередное звание. Генерала! Я завидую твоему папе!

– Не вы один, – скромно сказал Алешка. – Ни у кого нет таких детей.

– Это кто сказал?

– Мама.

– Все! – Володя шлепнул ладонью по столу. – Бегу докладывать начальству.

– Чего ты ему наврал? – спросил я Алешку, когда Володя выскочил за дверь.

– Сегодня банду Злобина будем брать, – небрежно пояснил он, с интересом разглядывая на Володином столе бумаги.

Я не нашел ничего умнее, как глупо спросить:

– Почему сегодня?

– Полнолуние, – пожал Алешка плечами и стал выдвигать ящики стола.

Треснуть бы его по затылку, да рука не поднимается.

– Что ты там лазаешь? – прикрикнул я. – В чужом столе.

– Вдруг пистолет завалялся, – просто пояснил Алешка.

Пистолет, к счастью, не завалялся. Завалялась половинка высохшего пряника, почти пустая банка из-под кофе и старая кобура с оторванными ремешками. Алешка тут же ее нацепил и стал искать глазами по всей комнате зеркало. Но зеркало в Володином кабинете не завалялось.

Тут вошли Володя и его начальник – майор. Оба веселые и оживленные. Майор обхватил нас своими ручищами, сказал: «Молодцы!» и подтолкнул Алешку к столу:

– Рисуй! – положил перед ним лист бумаги.

Алешка быстренько что-то там накалялкал.

Офицеры вгляделись в рисунок, переглянулись с недоумением. Потом одновременно и осторожно попросили:

– Может, объяснишь?

Алешка вздохнул. Прямо-таки оскорбительно вздохнул! Такой вздох переводится однозначно: «Какие же вы… несообразительные, господа офицеры!» Он снова притянул к себе листок, сказал лаконично:

– Вход. Жел. д. С шумом. Начинают уходить. Здесь яма. Ступени. Второй этаж. Дальше хода нет. Сдаются. Рыдают.

«Жел. д.» даже я понял – железная дверь. А вот остальная тарабарщина… Даже Арчил понятнее объясняется. Но наконец господа офицеры поняли. Переглянулись. Майор поднял вверх большой палец. А потом вдруг спросил, указав на рисунок:

– А это что?

– Череп. Непохоже, что ли?

– Чей?

– Не знаю.

– Зачем?

– Для красоты.

Майор достал сигареты, угостил Володю и указал на Алешку:

– В соседнем городе только что открылся сказочный Диснейленд. Берем ему туда за счет нашего отделения путевку на целый месяц. Провести приказом.

– Больно надо, – сказал Алешка. – Вы лучше меня на операцию возьмите.

Майор не удивился.

– Я бы взял, – просто сказал он. – Но не имею права. Ты – ребенок.

– Да, но какой! – отозвался Алешка без тени юмора.

А Володя добавил:

– Кстати, кобуру можешь под футболкой не прятать. Дарю.

– Отправьте ребят домой, – распорядился майор. – И готовьте людей.

– Товарищ майор, – возразил Володя, – я бы на время операции их здесь оставил. В камере. Или запер бы в моем кабинете.

– Не стоит. Просто передайте Мамаладзе, чтобы не спускал с них глаз.

Когда мы приехали, Володя долго о чем-то шептался с Арчилом, поглядывая на нас. Арчил слушал, кивал, поглаживал усы. Потом они пожали друг другу руки и расстались.