Владимир Черевков - Небесный механик

— И к чему торопиться? — досадливо пробурчала женщина, завидев на повороте дороги небольшой домик Ньютонов. — Все равно мальчишка не выживет.

— Куда уж там! — подхватила другая, поеживаясь от крепкого декабрьского мороза. — Как есть заморыш. Раньше срока ведь…

— Вот семья незадачливая, — продолжала первая: — отец помер, ребенка не дождался. Матери теперь опять горе — останется одна-одинешенька.

После этого обе замолчали и ускорили шаги. Через несколько минут они уже входили в небольшую чистую комнату.

— Всё закупили? — слабым голосом спросила с кровати Генриета. — Ну, поухаживайте уж за ним, дорогие соседки. Помогите мне…

Обе женщины нагнулись над колыбелью, в которой из-под наваленного тряпья виднелась крохотная безволосая головка, и соболезнующе посмотрели одна другой в глаза. Им показалось, что младенец уже не дышит.

Это происходило почти триста лет назад, в 1642 году, в маленьком английском поселке Вульстроп. В этот день, 25 декабря (5 января по новому стилю), у Генриеты Ньютон родился сын Исаак.

К счастью для человечества предсказания добрых соседок Генриеты не оправдались. Заморыш не только дожил до глубокой старости.

Он открыл нам новые пути, проник в великие тайны вселенной. По этим путям и теперь идут люди науки к новым победам над природой.

Генриета отвоевала своего сына у смерти. Хилый, слабый ребенок, «заморыш» превратился в краснощекого крепыша. И соседки только качали удивленно головами.

Однако под крылышком матери Исаак пригрелся не надолго.

Мать снова вышла замуж и малыша оставила на воспитание его бабке.

Но это было совсем не плохо. Бабка, добрая и умная женщина, горячо полюбила внука, и маленький Исаак славно пожил у нее до двенадцати лет привольной здоровой жизнью деревенского парнишки.

Особенно хорошо бывало летом.

Солнечные, яркие дни казались еще прекраснее в вульстропской долине. В такие дни Исаак забирался подальше от деревни. Он не чуждался ребячьих забав, но большее наслаждение ему доставляло одиночество.

Часто его можно было найти далеко от дома, где-нибудь на берегу реки, погруженным в необычную для его возраста задумчивость.

Бабка Исаака хорошо понимала, что внуку необходимо образование, и, когда пришло время, стала посылать его в сельскую школу. Мальчику наука давалась легко. Он быстро схватывал объяснения и часто помогал в учении товарищам, с которыми жил дружно и ладно. Беззаботно протекало время, и совсем незаметно для себя Исаак закончил курс несложного сельского образования.

Бабке трудно было расстаться со своим любимцем, но, подметив его большие способности, она на семейном совете настаивала, чтобы продолжать учение.

Исаака отправили в близлежащий городок Грэнтэм и поместили квартирантом у аптекаря Кларка.

В ту далекую пору в городских училищах Англии были суровые порядки. Знания вбивались в детские головы колотушками, побоями, жестокими наказаниями. Один самодур-учитель даже хвастался тем, что у него бывало на день по восемнадцати порок в классе. Такое воспитание ожесточало и самих ребят. Среди них процветали шпионство, гонение на слабых и в особенности издевательство над новичками, которых пренебрежительно называли «вещью».

В этой непривычной ему обстановке Исаак сразу впал в уныние. Охота к занятиям у него исчезла. Он стал тосковать по деревенскому житью, где все было так просто и спокойно, и учился спустя рукава, в числе последних учеников.

Но так не могло продолжаться. У Исаака уже проснулась тяга к знанию. Нужен был только случай, который настроил бы его на другой лад. И такой случай скоро представился.

Во время отдыха между уроками Исаак стоял в саду училища у ограды и смотрел на игры расшалившихся ребят. Ему и хотелось принять в них участие, и в то же время он боялся, что его, как новичка, будут задирать.

— Гляди, Боб, вон «вещь» без употребления! Чтобы нам с нею сделать? — крикнул худой высокий мальчуган упитанному толстяку, указывая со смехом на Ньютона.

— А вот я сейчас попробую, крепко ли она сколочена, — весело ответил тот и, размахивая руками, со всех ног бросился к ограде.

Не успел Исаак сообразить, что от него нужно этим озорникам, как Боб нагнул голову и с разбега ткнулся ему в живот.

От сильного удара Исаак охнул и упал навзничь. Тотчас же с криками его окружили ребята.

— В чем дело? — протискиваясь сквозь толпу, спросил надзиратель.

Ньютон с трудом приподнялся с земли и, держась руками за живот, слабым от боли голосом сказал:

— Ничего… Я нечаянно наскочил на ограду.

Ньютон не выдал своего обидчика и этим заслужил общее уважение в училище. Но он решил ему отомстить. Так как Боб по ученью был среди первых, то Исаак решил добиться превосходства над ним в этой области. Такова была месть Исаака Ньютона.

И действительно очень скоро Исаак перегнал Боба и стал самым первым учеником в классе. Этого места он уже не покидал во все время своего пребывания в училище.

Теперь развернулись богатые способности Исаака. Уже с ранних пор о нем стали говорить с удивлением и восторгом.

Зимой приходилось идти на занятия еще затемно. Однажды ученики, собираясь у темного подъезда училища, заметили светящуюся точку, которая, раскачиваясь во мраке, плыла по направлению к ним. Задержавшись, они стали с любопытством всматриваться в нее. Оказалось, это шел на уроки Ньютон с искусно склеенным бумажным фонарем. Дешево, просто и красиво. Таких фонариков Исаак много понаделал товарищам.

Вообще ом придумывал своим новым друзьям массу интересных вещей и старался разнообразить их игры. Первый в Англии он изобрел бумажного змея и научил школьников запускать его. Это развлечение быстро привилось и стало любимым занятием ребят в часы досуга.

А один раз, выбрав темную ночь, он с приятелями запустил на большую высоту громадного бумажного змея с привязанным к его хвосту зажженным фонарем. На другой день в городе только и разговоров было, что о появившейся ночью комете.

Дома Исаак проводил все свободное время в работе. Он постоянно что-нибудь строгал, пилил и возился над всякими изобретениями.

Когда возле Грэнтэма начали строить ветряную мельницу, Ньютон каждый день отправлялся на место работ и простаивал там часами. Иногда он прихватывал с собой приятелей. Но тем быстро надоедало, и они уходили, заявляя: