Валерий Губин - Я познаю мир. Философия

Но эта неприспособленность обернулась необычайным преимуществом для человека.

Любое животное, любое неразумное существо не может чего-то не делать, в нем все или почти все жестко запрограммировано природой. Ласточка не может не летать и не кормить своих птенцов, она делает по двести вылетов в день, и, даже если птенцы вдруг погибнут, она все равно будет носить червяков, пока не распадется инстинктивная связь действий.

Человек вообще может ничего не делать, «Вот сейчас лягу и буду лежать, пока умру», — может сказать он. И ляжет и помрет, и никто ему, если он захочет, не сумеет помешать.

Человеческий ребенок, в отличие от животного, рождается с совершенно открытой программой, в нем почти ничего не заложено наследственно — кроме некоторых инстинктов и неявных предрасположенностей. Ребенок формируется не во чреве матери, а здесь, в мире, когда слышит человеческую речь, чувствует материнскую любовь, видит краски и звуки мира.

Поскольку человек рождается с открытой программой, то из него можно вылепить что угодно, в его наследственности ничего жестко не записано. Вырастет среди волков — будет волком (Маугли), среди обезьян обезьяной, а среди людей, если повезет, может стать человеком. Правда, те, кто вырос с первых дней среди животных, вернувшись к людям, разумными уже не становятся. Человеческий мозг формируется под влиянием человеческого окружения с первых часов жизни.

Много лет в исторической науке» антропологии, философии господствовала точка зрения, согласно которой труд сделал человека человеком. Человек поднялся над животным состоянием только тогда, когда стал производить орудия труда, и это производство — его главное отличие от животных.

Однако топоры и дубины просуществовали почти миллион лет, не подвергаясь существенным изменениям, за это время не было никакого усовершенствования техники обтесывания камней.

Животные преуспели в этом значительно больше, оказались более искусными строителями и изобретателями. Плотины бобров, ульи и термитники свидетельствуют о том, что технические навыки животных развивались очень успешно.

Благодаря чрезмерно развитому и постоянно активному мозгу, человек обладал большей умственной энергией, чем ему необходимо было для выживания на чисто животном уровне. И он давал выход такой энергии не только при добывании пищи и размножении, но и в производстве очень странных и не нужных для этого вещей: наскальных рисунков, культовых вещей (тотемных столбов, которым поклонялись как духам рода, молитвенных дощечек и т. д.). «Культурная работа» заняла более важное положение, чем утилитарный ручной труд.

Далеко не всегда при раскопках древних стоянок человека археологи находили орудия труда, но почти всегда там были предметы религиозного культа или какие-то образцы примитивного искусства. Человек оказался не столько животным, производящим орудия труда, сколько животным, производящим символы, — символическим животным. Например, первобытная семья, перед тем как идти на охоту, трижды обегала вокруг тотемного столба и пять раз приседала. Считалось, что после этого охота будет удачной. С точки зрения животного люди ведут себя подобно сумасшедшим. Но с точки зрения человека, это было важнейшее символическое действо, которым люди вводили себя в особое состояние, творили себе невидимых, символических покровителей — т. е. совершали чисто человеческие действия, развивали свою специфическую человеческую природу.

У некоторых народов сохранился древнейший обряд похорон, когда на них приглашаются плакальщицы. Эти люди ведут себя артистически (они и есть артисты) — рвут на себе волосы, бьются головой о гроб, жалобно кричат, хотя на самом деле никаких чувств к покойнику не испытывают, их наняли разыграть действо. Но «спектакль» имеет огромный символический смысл — родственники после него уже никогда не забудут своих умерших. Этот ритуал способствовал образованию и закреплению памяти, потому что забывать естественно, а помнить — нет. А человек, как мы говорили вначале, существо искусственное: он не рождается природой, он сам себя рождает, творит.

Особенно быстро развитие человека пошло с возникновением языка — теперь уже производство «культурных» предметов намного обогнало создание орудий труда и в свою очередь способствовало быстрому развитию техники.

Расширяющая границы жизни культурная «работа» заняла более важное положение, чем утилитарный ручной труд. До этого ничего уникального в технической деятельности человека не было, не было ничего специфически человеческого в его орудиях труда. Главным орудием, потрясающим и великолепным, оставалось его тело.

Удивительно пластичное, приспособленное к любому виду деятельности, управляемое разумом, оно могло создавать гораздо более важные и сложные вещи, чем примитивные топоры и деревянные колья.

Даже рука человека, полагал философ Л. Мэмфорд, была не просто мозолистым орудием: она ласкала тело возлюбленного, прижимала ребенка к груди, делала жесты и выражала в танце некоторые иным образом еще не передаваемые чувства, представления о жизни или смерти, о запомнившемся прошлом или желаемом будущем.

Любая культурная деятельность человека, любое производство орудий труда было направлено не столько на подчинение окружающей среды, на увеличение добычи пищи, сколько на укрощение самого себя.

Когда человеку не угрожало враждебное окружение, его громадная внутренняя энергия, часто неразумная и неуправляемая, служила скорее препятствием, чем помощью в выживании. Контроль над своей психикой с помощью создания символической культуры был более существенным для жизни, чем контроль над внешней средой.

Пока человек не сделал нечто из себя самого, он мало что мог сделать и в окружающем его мире. Борьба за существование не завладела полностью энергией и жизнеспособностью первобытного человека и не отвлекла его от более насущной потребности: внести порядок и значение в каждую часть жизни. В этой более значительной борьбе ритуал, танец, песня, рисунок, резьба и более всего дискурсивный язык — человеческие язык и речь, систематизирующие мир, играли решающую роль.

Лев Шестов (1866—1938) — замечательный русский мыслитель, задолго до Хайдеггера опубликовал ряд работ по проблемам человеческого существования, предвосхитив многие идеи западной философии XX века.

Родился в семье крупного киевского коммерсанта. В 12 лет был похищен анархистами, отец отказался платить выкуп, и только через полгода мальчик был возвращен домой. Поневоле задумаешься о хрупкости бытия и станешь философом. Однако сначала Шестов учился в Московском университете на математическом, потом на юридическом факультете, был исключен за участие в студенческих беспорядках. И лишь с 1897 года стал заниматься философией.