Сергей Нечаев - Мировая история на пальцах

На Болонью двинулся авангард австрийской армии под командованием генерала Адама фон Нейпперга (11000 человек), войска же фельдмаршала Винцента Бианки (12000 человек) пошли на Флоренцию. Оказавшись перед угрозой окружения Мюрат начал отступать. Он наивно предложил австрийцам перемирие, но ему дали понять, что ни о каком перемирии не может быть и речи.

Совсем иначе повел себя другой знаменитый наполеоновский маршал Ней. Он спокойно жил в своем загородном имении и прибыл в Париж с намерением уладить кое-какие личные дела. О высадке Наполеона он вообще ничего не знал.

Первым, кого он встретил, оказался его нотариус Анри Батарди. Как обычно, Ней поприветствовал его и спросил:

— Что нового?

— Чрезвычайные новости, господин маршал! — возбужденно закричал Батарди.

— Что за новости? — удивился Ней.

— Он высадился и двигается к Парижу!

— Кто высадился?

— Император! Он идет на Париж! Это — гражданская война!

— Скверное дело, — озабоченно сказал Ней. — Он должен быть остановлен.

Час спустя он уже был у тогдашнего военного министра маршала Сульта, чтобы получить от него инструкции. Сульт приказал ему срочно отправляться в Безансон, чтобы оказать сопротивление мятежникам, но «Храбрейший из храбрых» потребовал личной аудиенции у короля. И он ее добился!

Людовик XVIII сказал маршалу:

— Мы больше всего желаем, чтобы Франция не была ввергнута в гражданскую войну. Просим вас, используйте всю вашу популярность среди солдат для предотвращения кровопролития.

— Вы правы, сир, — щелкнул каблуками Ней. — Я немедленно выезжаю в Безансон и надеюсь, что скоро доставлю Наполеона сюда в железной клетке.

Когда рыжеволосый маршал ушел, король лишь пожал плечами:

— Какая железная клетка? Мы не просили его об этом…

Многие историки задаются вопросом, был ли искренен в тот момент маршал Ней? Без сомнения, был. В частности, в первых числах марта он сказал генералу Бурмону:

— Если мы встретимся с ним, он будет уничтожен.

К несчастью для самого Нея, подобное боевое настроение владело им недолго. Прибыв к месту назначения в Безансоне, он тотчас же справился о положении дел в Гренобле и Лионе. Гренобль к тому времени уже открыл свои ворота Наполеону. Отметим, что в Безансоне у Нея войск практически не было, и он тут же написал об этом графу д’Артуа (будущему королю Карлу Х), находившемуся в Лионе.

А потом Наполеон вошел в Лион, и Ней предложил графу д’Артуа встретиться в Роане, чтобы совместно действовать «на благо короля». Его страшно нервировала нерешительность сторонников Бурбонов. Наполеон же уже успел собрать 14-тысячную армию, а сам он мог противопоставить ему не более 6000 солдат. Да и в их преданности королю приходилось сомневаться. Ней просил срочно прислать ему артиллерию, но она все не подходила. Зато отовсюду приходили известия о переходе войск на сторону вернувшегося императора. Ней писал маршалу Сюше:

«Мы накануне грандиозной революции. Только искоренив зло в зародыше, мы можем еще надеяться избежать ее».

Да, правительство пыталось предпринять какие-то шаги, чтобы остановить «узурпатора», однако кроме призывов и массы противоречащих друг другу распоряжений у него ничего не получалось.

13 марта Ней получил известие, что авангард Наполеона занял Макон. Ней был взбешен и уже готов был послать все к…

А в ночь с 13-го на 14-е марта к нему прибыли люди от Наполеона с предложением присоединиться к императору, чтобы не разжигать пожар гражданской войны.

В коротком письме от Наполеона говорилось:

«Я не сомневаюсь в том, что при получении известий о моем прибытии в Лион вы уже заставили свои войска перейти под трехцветный флаг. Присоединяйтесь ко мне в Шалоне. Я приму вас так же, как принял на следующий день после битвы под Москвой».

Кроме того, посланники Наполеона сообщили маршалу, что король уже бежал из Парижа. После этого Ней почувствовал себя в полной растерянности. Он уже не знал, чему и кому верить, и перед ним остро встал вопрос: остаться верным присяге королю или отречься от короля и примкнуть к Наполеону?

В конце концов, Ней все же принял решение. Это было, пожалуй, самое главное решение в его жизни…

Когда Людовику XVIII доложили об измене маршала Нея, он с негодованием воскликнул:

— Презренный! У него, стало быть, нет больше чести!

А вот Наполеон, без единого выстрела вошедший 20 марта 1815 года в Париж, не выразил особой благосклонности Нею за то, что тот привел свои войска к нему. Он говорил:

— Общественное мнение было возбуждено против маршала Нея. Его поведение никем не одобрялось.

При встрече Ней долго извинялся перед Наполеоном за свое поведение.

— Не нужно извинений, — перебил его император, — я никогда не сомневался в ваших истинных чувствах!

Но, на самом деле, он в них сомневался. Теперь начал сомневаться. Тем не менее, когда армия Наполеона двинулась из Парижа на северо-восток, он вызвал «Храбрейшего из храбрых» к себе, поручив ему командование 1-м и 2-м армейскими корпусами.

Маршал Лефевр, когда Наполеон вступил в Париж, прибыл во дворец Тюильри, чтобы поздравить императора с победой. Впрочем, на этом все и закончилось. Весь период «Ста дней» герцог Данцигский занимал «особую позицию», предоставив событиям право идти своим чередом.

Маршал Даву, так и не принявший реставрацию Бурбонов, которых он рассматривал как чужаков, навязанных Франции европейскими державами, был человеком основательным и не бросался в водовороты заговоров и авантюр. Через несколько часов после торжественного въезда Наполеона в Париж он тоже прибыл туда. Он явился к Наполеону, как всегда спокойный и бесстрашный, и тот горячо обнял этого холодного, никогда ни с кем не дружившего, но при этом совершенно неподкупного человека.

Их встреча произошла 20 марта 1815 года в Тюильри. В этот день они впервые увидели друг друга с того момента, когда Наполеон бросил остатки своей армии при отступлении из России.

Наполеон заявил:

— Нам предстоит сделать очень многое, и я, как никогда, нуждаюсь в сильном помощнике.

Так Даву стал военным министром. На этом посту князь Экмюльский проявил присущие ему выдающиеся организаторские способности. При этом к нему тут же стали приезжать из провинций разные люди с обращениями, чтобы он уговорил Наполеона ввести в стране террор, направленный против тех, кто поспешил предать императора. Однако Даву, который всегда был против расправы и суда по законам толпы, отказался это сделать.

Удивительно, но «Железный маршал» так и не сумел убедить Наполеона предоставить ему хоть какую-то должность в действующей армии. Император ограничился тем, что сказал: