Леонид Савельев - Следы на камне

Но почему мы зовем эти льды ползучими? Разве они действительно ползли, передвигались? Да, это было так, льды на самом деле ползли.

Ледники существуют на Земле и сейчас, так что убедиться в том, что они ползут, не трудно. Вбейте палку в лед, покрывающий сплошной гладью склон высокой горы; придите на другой день, вы увидите, что за сутки палка передвинулась приблизительно на метр. Конечно, палка сама не совершала путешествие, ее пронес с собой лед, который очень медленно, но непрерывно сползает вниз.

Ледник спускается с горы медленно; но он так огромен, — иногда толщиной в несколько сот метров, — что его движению ничто не может противостоять; он давит всем своим весом, с несокрушимой силой. Он прорывает в горах себе ложе, как река прорывает русло; по форме долины легко узнать, образовал ли ее проходивший тут когда-то в прежние времена ледник, или ее выточила река: речное русло суживается книзу и расширяется кверху, как римская цифра V, а ледниковое ложе походит всего больше на корыто или на французскую букву U — оно шире всего внизу. На странице 98показана долина; вы сами легко догадаетесь, что эту долину вырыл ледник.

Кто вырыл такую похожую на корыто долину? Конечно, ледник.

Но ледник оставляет и другие следы. Мы упоминали уже о них мельком, когда говорили о подписях ветров, волн, течений.

Ледник обламывает скалы на своем пути, взрывает песок и глину на дне своего ложа, заглатывает груды земли и камни.

Как же лед заглатывает камни?

Лед, на первый взгляд, кажется совершенно твердым и негибким. Ударьте его молотком, он треснет, разобьется, как стекло. Но оставьте тот же молоток спокойно лежать на льду и через пару месяцев вы заметите странную вещь: молоток исчезнет, — лед поглотит его и сомкнется над ним. Значит, лед трескается только при резких давлениях. При медленном же давлении он поддается, как замазка или воск.

Это свойство не одного только льда. Стеклянную трубку тоже можно согнуть, не поломав, если гнуть ее очень медленно. Да и горные породы, каменные пласты, при резком ударе дают трещины, от них отлетают обломки; но при страшно медленных и непрерывных нарастаниях давления они изгибаются в складки. Внутриземные силы воздействуют на земные пласты именно так, не торопясь, в течение миллионов лет; поэтому пласты, которые залегают в земной коре, по большей части изогнуты, а не разорваны.

Лед, лежащий на вершинах гор, состоит из бесчисленных снежинок, смерзшихся в прозрачные зернышки льда; этот лед, — зовут его фирном, — сползая под уклон, захватывает всякие обломки, и они постепенно опускаются на дно ледника.

Камни и обломки скал не прекращают своего путешествия вместе со льдом, в который они вмерзли, но путешествие это становится для них уже не таким удобным: каменные глыбы трутся при продвижении вперед о дно ледника, царапают и истирают дно, и сами при этом тоже истираются и становятся более гладкими и округлыми.

Когда ледник опустится с вершины горы и достигнет более теплых мест, он начнет таять.

Тысячелетиями тает ледник и в конце концов совсем исчезает, дав начало большому потоку или реке. И только тут все камни, которые ползли вместе со льдом, остановятся и нагромоздятся кучами. Тут, как обычно говорят, будет конечная морена ледника. Эти нагроможденные, как будто обтесанные камни, а также округленные и исцарапанные выступы ледникового ложа, так называемые «курчавые скалы», и, наконец, царапины, остающиеся на камнях и скалах, ледниковые «шрамы», все это — след ледника, след, который останется и тогда, когда климат этой местности изменится и ледника тут уже не будет.

Здесь когда-то был Котаинский ледник, один из ледников Аляски. Сам ледник растаял, но округленные им глыбы остались тут и до сих пор напоминают о леднике.

Многие теперешние ледники спускаются к берегам океана, например, ледники Гренландии, Шпицбергена, Земли Франца-Иосифа, Новой и Северной Земель, ледники Антарктики. Эти ледники все время выпирают в море все новые глыбы льда. Глыбы отрываются от остальной ленты льда и уплывают в океан. Там их носит течениями. Такие пловучие ледяные горы зовут айсбергами. Не один большой океанский пароход погиб, натолкнувшись в тумане на айсберг.

Тут рождаются айсберги. Большой ледник Муир спускается всей своей толщей в океан; огромные глыбы отламываются от ледяного пласта и отправляются странствовать по океану; это и есть айсберги — страшная опасность для кораблей.

Ледяная пловучая гора высовывается над водой только своей верхушкой; та часть горы, которая плывет под водой, еще в десять раз больше надводной части. Если бы поставить большой айсберг в городе, он занял бы целый квартал и поднялся бы раз в пять или шесть выше всех домов.

Понятно, когда айсберг отламывается от ледника и падает в океан, раздается такой грохот, который подобен удару грома: вода вспенивается, и кругом поднимаются такие волны, что самому большому кораблю опасно в это время приближаться к месту падения ледяной горы хотя бы на полтора или два километра.

Но те ледники, которые ползли в пермский период, были гораздо больше наших, и от них отламывались, наверное, еще большие, чем теперь, ледяные глыбы. Если ледники тогда имели километровую или полуторакилометровую толщину, то и ледяные пловучие горы должны были достигать такой высоты. Трудно даже представить себе эти огромные айсберги. Это были как бы целые ледяные острова, носившиеся по океану. И хотя они почти целиком находились под водой, все же их острые вершины возвышались над водой, наверное, метров на двести вверх.

Такие огромные льдины должны были, конечно, холодить океан. И, может быть, поэтому некоторые древние морские животные не сумели приспособиться к тем условиям жизни, которые принес с собой пермский период, и погибли.

Погибли огромные морские скорпионы. Но интересно, что некоторые их родственники, гораздо меньших размеров, оказались более выносливыми. Они дожили до наших дней, несколько изменившись, но все же сохранив семейное сходство со скорпионами; мы зовем их раками-мечехвостами.

Жизнь в океане в этот период стала, очевидно, трудней и потребовала от рыб новых изменений.

Прежде рыбы, например, обладали довольно неуклюжим, несимметричным хвостом. Такой хвост, однако, затруднял плавание, не давал возможности быстро увертываться от врагов. В пермский период рыбы с таким неудачным хвостом по большей части вымирают, остаются те, у которых хвост растет уже симметрично, как у нынешних рыб.