Александр Шапиро - Загадки старых мастеров

В пятисложном имени Елизавета ударение приходится на четвертый слог. Соответственно, если в стихотворение упомянуть это имя, то обязательно появится пиррихий. И после 1741 года пиррихий в стихах Ломоносова стал встречаться в 10 раз чаще. Получается, что разнообразие ритмических рисунков в русской классической поэзии отчасти вызвано тем, что Пётр Первый выбрал для своей дочери имя Елизавета.

Вот так у Ломоносова выглядит 42-я строфа в «Оде на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации»

Многие знают и любят стихотворение Лермонтова «Горные вершины».

Эти строки написаны в качестве перевода стихотворения Иоганна Вольфганга фон Гёте «Ночная песня странника». Почти все стихотворения Гёте написаны строгими классическими размерами. Чуть ли не единственное исключение — «Ночная песня странника». Эти строки описывают очень тонкие ощущения. И для того, чтобы передать их, классик немецкой поэзии использует уникальный ритмический рисунок.

У британцев есть поговорка: «The devil is in the details». Дословно она означает «Дьявол — в деталях». А смысл её в том, что мелочи крайне важны. Важны они и для переводчика.

Откуда взялось имя Воланд? Это одно из средневековых немецких имен дьявола и Гёте упоминает это имя в «Фаусте». Но если мы откроем любой из основных переводов «Фауста», то не увидим там этого имени. Откуда же Булгаков узнал о нем? Скорее всего, Булгаков увидел его в прозаическом пересказе «Фауста», сделанном Александром Лукичом Соколовским в 1902 году. К сожалению, это единственный перевод «Фауста» на русский язык, в котором имя Воланд не было выброшено из текста. А причина такой невнимательности со стороны переводчиков состоит в том, что у диалога, в котором встречается имя Воланд, сложный напряжённый ритм. Поэтому переводчики просто халтурили и упрощали текст. А вот другое имя дьявола — Уриэль — встречается в очень простом месте, поэтому оно есть во всех переводах без исключения. Перевести этот диалог можно, причём, и в рифму, и с сохранением ритма оригинала. Итак, вальпургиева ночь. Мефистофель и Фауст поднимаются на гору Брокен сквозь толпу ведьм.

В опере Римского-Корсакова «Садко» одна часть начинается словами «Уж ты Сад-Садко, пригожий молодец». Эта часть написана довольно экзотическим музыкальным размером — одиннадцать четвертей. Во время первых репетиций оперы хор никак не мог спеть это сложное место. Смекалистый дирижёр на время репетиций поменял первые слова на фразу «Римский-Корсаков совсем с ума сошёл». Дирижёр этим облегчил жизнь не только своему хору, но и многим поколениям российских певцов и музыкантов, которые с тех пор разучивают произведения размера одиннадцать четвертей с помощью этой фразы.

В поэзии тоже иногда встречается необычный ритм. Среди английских поэтов одним из выдающихся мастеров ритмического рисунка был Уистан Хью Оден.

Стихотворение Одена «На закате Рима» довольно динамичное. Оно похоже на движение кинокамеры, которое начинается в провинции — движется к Вечному Городу — показывает его — поднимается над ним — и уносится вдаль. При этом начало и середина стихотворения написаны рваным ритмом, но в конце размер становится строгим и классическим. К тому же, каждая из первых пяти строф состоит из двух контрастирующих частей, а две последние строфы — цельны. С помощью этих приёмов Оден исключительно тонко передаёт, что первой части свойственен разлад, а второй — гармония.