М. Рабинович - Знаменитые римляне

— Может быть, да, а может быть, и нет! Если сделаю этот шаг, то лишь ради добропорядочных граждан.

На тот же вопрос осторожный Красс ответил:

— Я выставлю свою кандидатуру только в том случае, если это принесет пользу государству.

Скромность Красса понравилась, а уклончивые ответы Помпея породили у многих уверенность, что у него нет согласия с Крассом и что вряд ли он станет выдвигать свою кандидатуру на выборах. После этого в выборах приняли участие и другие лица. Они говорили:

— Почему Помпей и Красе вторично ищут консульства? Почему они оба опять вместе? Почему не хотят быть с кем-нибудь другим? Ведь в Риме много мужей, достойных управлять совместно с Крассом и Помпеем.

Выдвинули кандидатуру Домиция, родственника Катона. Ободряя Домиция, Катон говорил:

— Помпею и Крассу нужна не должность консула, а те возможности, какие она дает. Они хотят установить в Риме тиранию. Ты, Домиций, будешь бороться за общую свободу!

Сторонники Помпея устроили кровавую бойню, разогнав своих противников, убив и ранив многих из них. Много денег истратили Помпей и Красс на подкуп выборщиков. В результате в феврале 55 г. до н. э. они стали консулами. Уже после выборов отряды сторонников Помпея и Красса неоднократно пускали в ход оружие, чтобы подавить протесты недовольных.

Все, что наметили триумвиры, было осуществлено. Цезарю еще на пять лет продлили его полномочия в Галлии и предоставили право на увеличение своих войск до десяти легионов. Испанские провинции достались Помпею, а Крассу наместничество в Сирии, где ему предоставлялось право «в неограниченном количестве набирать войска среди граждан и среди союзников, а также вести войну и заключать мир с кем пожелает».

Красс не скрывал своей радости, считая, что, наконец, получил власть и неограниченные возможности для обогащения. В кругу близких Красе говорил о будущих завоеваниях. Войну Помпея против Митридата он называл детскими забавами. Сам Красе мечтал о войне с парфянами, претендовавшими на господство в Сирии. Войну с парфянами он считал славной, легкой и выгодной.

— А завоевав парфян, — заявлял Марк Красс, — я пройду до земель бактрийцев, индийцев и до моря за ними…

Красс стал готовиться к отъезду в Сирию и предстоящей войне с парфянами. Зимой 55/54 г. до н. э. он прибыл в Брундизий. Погода стояла скверная, море было неспокойно. Однако он отдал приказ кораблям отплыть, взяв на борт часть войска. Буря погубила много судов.

Сам консул с остальными войсками двинулся сушей, через Балканы.

Когда Красс начал поход, ему перевалило уже за шестьдесят, а выглядел он значительно старше своих лет. Он был лыс и глуховат.

— Поздновато собрался старик в поход, — шептались солдаты.

Достигнув Сирии, Красс двинулся в Месопотамию. Ему удалось легко переправиться через реку Евфрат. Ряд городов добровольно подчинился римлянам, и только один — Зенодотия оказал сопротивление. После непродолжительной осады город был взят, разграблен, а жители проданы в рабство.

Солдаты провозгласили Красса императором. Он принял этот титул, хотя разорение Зенодотии было слишком ничтожным военным подвигом. Многие говорили:

— Красс не надеется совершить более крупных подвигов, а потому торопится и довольствуется малым.

Наступила осень. Марк Красс, оставив в захваченных городах Месопотамии гарнизоны — около семи тысяч человек, с остальными силами возвратился в Сирию. Это было его крупной ошибкой. Красе потерял драгоценное время, и противник сумел лучше подготовиться к борьбе с ним. Консул же, зимуя в Сирии, вел себя не как полководец, а как коммерсант. Он не готовил солдат к предстоящим битвам, а подсчитывал доходы с покоренных городов. В течение многих дней он взвешивал сокровища храма богини Атаргатис из Гиерополиса. Говорили, что за эти месяцы Красе успел также ограбить храм в Иерусалиме. Он увез оттуда деньги и всю золотую утварь. Все это вызывало различные толки и насмешки со стороны солдат над своим военачальником. Ранней весной римские войска стали готовиться к выступлению в поход. К Крассу прибыли послы парфянского царя, которые обратились к нему со следующими словами:

— Если войско, которое идет на нас, послано римским народом, — сказали послы, — то мы поведем жестокую и непримиримую войну. Если же ты, Красе, начал поход сам, ради своей выгоды, то царь Парфии не начнет военных действий. Жалея твою старость, он позволит увести римских солдат, которых ты оставил в городах Месопотамии.

В ответ на это Красе гордо заявил:

— Я не дам царю ответа сейчас. Я дам ему ответ в Селевкии. (Селевкия большой город и одна из столиц парфянского царства.)

Глава парфянского посольства засмеялся. Он протянул Крассу свою руку ладонью вверх и сказал:

— Скорее на ладони вырастут волосы, чем ты, Красе, увидишь Селевкию!

Началась война с Парфией, этой огромной державой, раскинувшейся от Персидского залива до Каспийского моря. К Крассу прибыли римские беглецы из Месопотамии, которые рассказали о вторжении парфян, об их силе и многочисленности:

— От них нельзя убежать!.. — Их нельзя догнать, они неуловимы!.. — Их стрелы пробивают самые прочные доспехи… — Парфянские стрелы невидимы в полете…

Многие советовали Крассу не спешить, а прежде тщательно изучить положение, разузнать о враге как можно больше. Говорили и о дурных предзнаменованиях. Древние римляне перед всяким походом гадали по полету птиц, по внутренностям жертвенных животных и верили, что так можно узнать волю богов.

Но Красс никого не желал слушать. Он отказался отсрочить выступление. Отказался он последовать и совету армянского царя Артабаза, который прибыл, приведя с собой шесть тысяч всадников, и обещал дать еще помощь, если Красс пойдет через Армению.

— Горы моей родины, — говорил Артабаз, — удобны и безопасны. Там не может развернуться конница парфян.

Красс был доволен предложением царя, но покачал головой:

— Нет, — сказал он, — я должен идти в Месопотамию, где оставил много храбрых римских солдат. Я не могу покинуть их на произвол судьбы.

После этих слов армянский царь уехал из лагеря римлян.

Весной 53 г. до н. э. Красс начал поход против парфян. В мае его легионы подошли к Евфрату и начали наводить переправу. Когда войска перешли на другой берег реки, мост разметала буря.

— Не бойтесь, воины, того, что мост разрушен, — обратился Красс к солдатам. — Не думайте, что это предвещает несчастье. Мост вам больше не понадобится. Клянусь вам, что, разбив врагов, мы назад пойдем через Армению…

Солдаты одобрительно зашумели, но смолкли, когда Красс произнес далее:

— Воины, ни один из вас не вернется этой дорогой-Слова эти прозвучали для легионеров несколько двусмысленно. «Ни один из нас не вернется», — подумали суеверные римские солдаты.