Коллектив авторов - Литература. 11 класс. Часть 2

Можно сказать, что в произведениях многих писателей той поры традиционный реализм в определенном смысле сближался с модернизмом. Сами писатели, как, например, Бунин, могли этого и не замечать или не принимать, но то, что «центр композиции, внешней и внутренней, перемещается с сюжетных узлов на раскрытие внутреннего мира героев», очевидно. Такого рода изменения, использование импрессионизма в манере изображения мы видим не только в творчестве И. А. Бунина, но и в произведениях Б. К. Зайцева, Г. Газданова, М. Алданова.

Марк Алданов(Ландау Марк Александрович) (1886–1957) окончил два факультета Киевского университета, затем продолжил образование в Париже, занимаясь химией. Провел несколько исследований по этой специальности, написал монографию и ряд статей, последняя из которых появилась в 1950 году. Однако, выступив в 1915 году с книгой «Толстой и Роллан»,он определил свою судьбу, став прежде всего писателем. Л. Н. Толстой навсегда остался для Алданова недосягаемым образцом. «Он произносил два слова «Лев Николаевич» почти так, как люди верующие говорят «Господь Бог», – пишет в своих воспоминаниях Г. В. Адамович. Даже его серия исторических романов не касается периода, который Толстой изобразил в «Войне и мире».

«В молодости он был внешне элегантен, от него веяло каким-то подлинным благородством и аристократизмом. В Париже, в начале тридцатых годов, М. А. Алданов был такой: выше среднего роста, правильные, приятные черты лица, черные волосы с пробором набок, «европейские», коротко подстриженные щеточкой усы. Внимательные, немного грустные глаза прямо, как-то даже упорно глядели на собеседника…», – пишет А. Седых в книге воспоминаний «Далекие, близкие». «Грустный, честный и лишенный экзальтации взгляд писателя» сохранился в памяти многих его друзей и знакомых. «Ни разу за все мои встречи с ним, – пишет Г. В. Адамович, – он не сказал ничего злобного, ничего мелкого или мелочного, не проявил ни к кому зависти, никого не высмеял, ничем не похвастался, – ничем, ни о ком, никогда… Трезвый взгляд на мир, пренебрежение к декорациям, к мишуре».

Все исторические романы Алданов создавал, считая, что «искусство исторического романиста сводится к «освещению внутренностей» действующих лиц и к надлежащему пространственному их размещению, – к такому размещению, при котором они объясняли бы эпоху, и эпоха объясняла их». Именно в этом видят современные исследователи сходство историко-философского и историко-психологического подходов к вопросам истории Л. Н. Толстого и М. Алданова.

Литературная судьба Алданова полностью связана с русским зарубежьем. В 1921 году – в год столетия смерти Наполеона – писатель дебютировал повестью «Святая Елена, маленький остров»,напечатанной в Париже. Загадочное название расшифровывается просто: оказывается, школьник, который впоследствии станет Наполеоном, в своей тетради написал именно эти слова, так и не окончив фразу. Что это – случайность? Предчувствие? Мы так и не узнаем, почему мальчик начал так фразу. Романист умело использовал загадочную запись подростка, сделав ее названием своего первого произведения. Эта повесть о конце жизни великого полководца, но еще более – о судьбе двух обыкновенных людей – английской девушки Сузи Джонсон и русского дипломата Бальмена.

Уже в начале творческого пути великие и простые люди получают на страницах произведений Алданова равные права, а события развиваются так, что читателю ясно – жизнью правит Его Величество Случай. Именно так – с заглавной буквы – всегда писал эти слова писатель.

Все произведения Алданова объединены в циклы: трилогии и тетралогии. Размах событий, отраженных в них (в России и Европе), охватывает почти два столетия – с 1762 по 1952 год. Если говорить о России, то это период от восшествия на престол Екатерины II до смерти Сталина.

При этом нужно отметить добросовестность автора, который собрал массу материалов в библиотеках и архивах Европы. Алданов точен в воспроизведении ушедшей жизни и не оставляет без внимания ни одной детали, умело включая необходимые подробности в исторический контекст повествования.

«Основной стихией человеческого существования Алданов считает то, что может быть названо иронией судьбы. Переходы от мелких событий обычной жизни к громким историческим событиям доказывают одно – все участники, невзирая на их масштабы, в равной мере жертвы иронии судьбы… которая одних людей заставляет копошиться в безвестности, в невидимых закоулках жизни, других возносит на высоты славы – зачем? Только затем, чтобы и тех и других подвести в конце концов к одному знаменателю – на положение осенних листьев, которые крутятся, сталкиваются и исчезают, подхватываемые жизненным вихрем…», – пишет историк А. А. Кизеветтер.

Постоянный интерес к историческим событиям, несущим серьезные изменения в жизни людей, привели М. Алданова к созданию трилогии о революции 1917 года и жизни русской эмиграции: «Ключ», «Бегство», «Пещера».Так случилось, что, обращаясь к истории, автор все более и более приближался к своему сегодняшнему дню. В романе «Начало конца»историческое произведение уступило место современному исследованию. Автору удалось показать, как революция выпустила из бутылки джинна классовой ненависти, более того, признала проявления подобной ненависти нравственными. Алданов пишет: «Опыт произведен. Оказалось, что человеческая душа не выдерживает того предельного гнета, которому мы ее подвергли, – под столь безграничным давлением люди превращаются в слизь».

Трагическая тема революции развивается и в романе «Самоубийство».На периферии этого повествования появляются Плеханов, Крупская, Витте, император Франц-Иосиф, Савва Морозов, Сталин, Муссолини и Эйнштейн. В этом романе убедительно выражено неприятие идеи насильственного перехода к справедливому обществу.

Такие честные и взыскательные критики, как Б. К. Зайцев и Г. Газданов, считали философскую повесть «Бельведерский торс»одним из самых удачных произведений М. Алданова. Автор называл его философской сказкой, отличающейся «отрывочностью, сухостью психологического рисунка и подчинением всего философской идее».

Писатель раскрывает свои взгляды в философских диалогах «Ульмской ночи».Эта книга посвящена проблеме Случая в истории и помогает понять позиции Алданова-историка и вновь обратиться к взглядам Л. Н. Толстого, выраженным в эпопее «Война и мир».

Среди шести диалогов этого произведения есть «Диалог о Случае в истории»,в котором одна из частей называется «О войне 1812 года». В этом диалоге звучит вопрос: «Таким образом, война 1812 года, ее причины, ее ход, ее результат – все это Случай?» и тут же следует ответ: «Я отвечаю утвердительно. Вам же склонен посоветовать ради осторожности оставить вопрос хоть под сомнением. Так делали и некоторые знаменитые историки. Тот же Тацит говорит: «Я не могу решить, идут ли человеческие дела по закону судьбы или необходимости, или они подчинены случаю».