Тамара Курдюмова - Литература. 6 класс. Часть 2

– Я думал, – сказал Том. – Мне, дядя, нужен был пистолет. Я не хочу сдаваться без боя. Ваш гнев, который приедет с отцом, возьмёт меня только мёртвым. Живой я не поддамся ему.

Дядя Карл помолчал, издал звук, похожий на сдавленное мычание, и стал к окну, где начал набивать трубку. Когда он кончил это занятие и повернулся, его лицо чем-то напоминало выражение лица Мунка.

– Я тебя запру здесь и оставлю без завтрака, – сказал дядя Карл, спокойно останавливаясь в дверях кабинета. – Оставайся и слушай, как щёлкнет ключ, когда я закрою дверь. Так же щёлкают зубы гнева. Не смей ничего трогать.

С тем он вышел и, два раза щёлкнув ключом, вынул его и положил в карман.

Тотчас Том прильнул глазами к замочной скважине. Увидев, что дядя скрылся за поворотом, Том открыл окно, вылез на крышу постройки и спрыгнул с неё на цветник, подмяв куст цинний. Им двигало холодное отчаяние погибшего существа. Он хотел пойти в лес, вырыть землянку и жить там, питаясь ягодами и цветами, пока не удастся отыскать клад с золотом и оружием.

Так размышляя, Том скользил около ограды и увидел сквозь решётку автомобиль, несущийся по шоссе к дому дяди Карла. В экипаже рядом с пожилым черноусым человеком сидела белокурая молодая женщина. За этим автомобилем мчался второй автомобиль, нагруженный ящиками и чемоданами.

Едва Том рассмотрел всё это, как автомобили завернули к подъезду, и шум езды прекратился.

Смутное воспоминание о большой руке, в которой пряталось всё его лицо, заставило мальчика остановиться, а затем стремглав мчаться домой. «Неужели это мой отец?» – думал он, пробегая напрямик по клумбам, забыв о бегстве из кабинета, с жаждой утешения и пощады.

С заднего входа Том пробрался через все комнаты в переднюю, и сомнения его исчезли. Корнелия, Карл, Мунк, горничная и мужская прислуга – все были здесь, все суетились вокруг высокого человека с чёрными усами и его спутницы.

– Да, я выехал днём раньше, – говорил Беринг, – чтобы скорее увидеть мальчика. Но где он? Не вижу его.

– Я приведу его, – сказал Карл.

– Я пришёл сам, – сказал Том, протискиваясь между Корнелией и толстой служанкой.

Беринг прищурился, коротко вздохнул и, подняв сына, поцеловал его в расцарапанную щёку.

Дядя Карл вытаращил глаза.

– Но ведь ты был наказан! Был заперт!

– Сегодня он амнистирован, – заявил Беринг, подведя мальчика к молодой женщине.

«Не это ли его гнев? – подумал Том. – Едва ли. Не похоже».

– Она будет твоя мать, – сказал Беринг. – Будьте матерью этому дурачку, Кэт.

– Мы будем с тобой играть, – шепнул на ухо Тома тёплый щекочущий голос.

Он ухватился за её руку и, веря отцу, посмотрел в её синие большие глаза. Все это никак не напоминало Карла и Корнелию. К тому же завтрак был обеспечен.

Его затормошили и повели умываться. Однако на сердце у Тома не было достаточного спокойствия потому, что он хорошо знал как Карла, так и Корнелию. Они всегда держали свои обещания и теперь, несомненно, вошли в сношения с гневом. Воспользовавшись тем, что горничная отправилась переменить полотенце, Том бросился к комнате, которая, как он знал, была приготовлена для его отца.

Том знал, что гнев там. Он заперт, сидит тихо и ждет, когда его выпустят.

Прильнув к замочной скважине, Том никого не увидел. На полу лежали связки ковров, меха, стояли закутанные в циновки ящики. Несколько сундуков – среди них два с откинутыми к стене крышками – непривычно изменяли вид большого помещения, обставленного с чопорной тяжеловесностью спокойной и неподвижной жизни.

Страшась своих дел, но изнемогая от желания снять давящую сердце тяжесть, Том потянул дверь и вошёл в комнату. К его облегчению, на кровати лежал настоящий револьвер. Ничего не понимая в револьверах, зная лишь по книгам, где нужно нажать, чтобы выстрелило, Том схватил браунинг, и, держа его в вытянутой руке, осмелясь, подступил к раскрытому сундуку.

Тогда он увидел гнев.

Высотой четверти в две, белое четырёхрукое чудовище озлило на него из сундука страшные, косые глаза.

Том вскрикнул и нажал там, где нужно было нажать.

Сундук как бы взорвался. Оттуда свистнули черепки, лязгнув по окну и столам. Том сел на пол, сжимая не устающий палить револьвер, и, отшвырнув его, бросился, рыдая, к бледному, как бумага, Берингу, вбежавшему вместе с Карлом и Корнелией.

– Я убил твой гнев! – кричал он в восторге и потрясении. – Я его застрелил! Он не может теперь никогда трогать! Я ничего не сделал! Я прожёг дырку, и я пил ром с Киддом, но я не хотел гнева!

– Успокойся, Том, – сказал Беринг, со вздохом облегчения сжимая трепещущее тело сына. – Я всё знаю. Мой маленький Том… бедная, живая душа!

1.Почему сын очень хотел поскорее увидеть своего отца?

2. Как произошла их встреча?

3. Как получилось, что Том неверно понял слово «гнев»?

4. Как Том пытался выяснить, что же за существо – «гнев отца»?

5. Оцените поступок Мунка, родственника Корнелии, который понял ошибку Тома, но не помог ему.

6. Какое решение принял Том, чтобы спастись от «гнева отца»?

7. Чем завершилась история с таинственным «гневом»?

1.Как объяснить причину, по которой Том не понял, что такое «гнев отца»? Почему «гнев отца» представлялся сыну таким ужасным?

2. Как называется художественный приём, при котором одно понятие заменяется другим?

3. Вспомните случаи, когда вам или героям книг мешало непонятное слово.

1.Как представлял себе «гнев отца» герой рассказа и когда он понял, что ошибался? Опишите «гнев отца», как вы его себе представляете.

2. Как ошибка маленького сына вызывает пробуждение нежности, тёплых чувств у сурового отца?

3. Сочините рассказ о том, какая ситуация может возникнуть из-за неверно понятого слова.

К. Г. Паустовский знаком вам по многим произведениям. Кроме сказок, увлекательных повестей он также написал очень большое автобиографическое произведение, которое назвал «Повесть о жизни». Наверное, тут слово «повесть» не столько определяет жанр произведения, так как состоит оно из нескольких томов, сколько подчёркивает, что автор ведёт рассказ о своей жизни и о жизни многих и многих других людей. Обратим внимание на название – это не «Повесть о моей жизни», а именно «Повесть о жизни».

Когда-то в журнале «Современник» было напечатано «Детство» Л. Н. Толстого под названием, которого автор не давал: «История моего детства». Писатель был очень недоволен такой заменой, и во всех остальных изданиях было напечатано «Детство». Так оба автора хотели показать, что речь в их повествовании идёт не только об их детстве, но и о детстве многих людей, что их произведение должно помочь увидеть жизнь не одного человека, а, может быть, целого поколения.