Анатолий Митяев - Книга будущих командиров

Старинная эта притча и верная. Тысячу подтверждений найдём мы ей в истории. Разве не были похожи три Мстислава на разрозненные прутья? Субудай на Калке переломил их поодиночке.

Татарские ханы, обложив данью Русскую землю, больше всего боялись объединения русских сил. Поэтому и натравливали одного князя на другого. Помогали слабому, но заносчивому победить сильного, чтобы сильный не связал всех других в веник, который вымел бы захватчиков с чужой земли.

Непросто было великому князю московскому Димитрию собрать разрозненные княжества, подчинить их единой власти, одному правлению. Многие князья, сами метившие на великое княжение, то и дело бегали в Орду с поклонами и подарками. В походе на Тверь русские осадили этот город. Но не виним мы за это Димитрия. На Куликовом поле тверская дружина стояла рядом с московской. А могла она быть и в тылу Москвы. И тверской князь в таком случае не замедлил бы ударить в спину в тот самый час, когда монах Пересвет схватился в смертельном бою с татарином Челубеем, открыв Куликовскую битву.

В самой же Золотой Орде «веник распадался на прутья». За двадцать лет до битвы на Куликовом поле там сменилось двадцать пять ханов, враждовавших из-за власти.

Прежде чем начать разбор стратегии и тактики Димитрия, мы крепко запомним, что был он мудрым политиком. Создание сильного Московского княжества, объединение вокруг него других княжеств можно сравнить с закладкой фундамента, на котором строилась военная победа над вековечным врагом.

Золотая Орда, несмотря на внутренние распри, была ещё очень сильной. Против Руси Мамай собрал огромное 150-тысячное войско. Кроме татаро-монголов, в нём были хорезмские турки, ясы, касоги, опытная генуэзская пехота, нанятая за деньги. С 40-тысячным войском шёл к Мамаю литовский князь Ягайло. Не веря в победу соотечественников, на сторону врага перешёл рязанский князь Олег. Ягайло и Олег уже условились, как поделят между собой московские земли.

У московского князя было 100 тысяч воинов почти из всех русских княжеств. К нему на службу перешли со своими полками два литовских князя: Андрей и Димитрий – братья Ягайло.

В старинной повести «Задонщина» московский боярин Михайло Александрович так говорит после битвы Димитрию Донскому: «Государь, князь великий Димитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояринов больших московских, двенадцати князей белозёрских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояринов коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, восьми бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырёх бояринов ростовских, двадцати трёх бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр углических…»

Этот горький счёт не так горек, как тот, которым считали князей, перебитых татаро-монголами поодиночке. Это счёт героев. Война ведь не бывает без жертв. Прерви на минуту чтение, мой маленький товарищ. Этой минутой почти память отважных предков, добывших славную победу.

Всякий командир, если он только не самоуверенный зазнайка, начинает свои действия разведкой.

Димитрий Донской первым дедом направил в Золотую Орду посла для переговоров с Мамаем. Переговоры к соглашению не привели. Димитрий и не рассчитывал на это: посол имел другое задание, тайное – собрать сведения о подготовке неприятеля к походу. Одновременно в степь, в сторону татарских кочевий были посланы сторожи – отряды конных разведчиков для слежения за противником и захвата «языков».

Когда русское войско приблизилось к Дону, выслана была сторожа опытного воеводы Семёна Мелика. Семён Мелик должен был войти в соприкосновение с передовыми отрядами Мамая и непрерывно слать донесения о продвижении неприятеля. Разведчикам удалось захватить «языка» из свиты самого Мамая. «Пётр Горский да Карп Олексин привели пленного из числа ханских вельмож, – говорится в «Сказании о Мамаевом побоище». – Этот пленный рассказал великому князю, что хан уже на Кузьминой гати, но не спешит, потому что поджидает Ягайла Литовского и Олега Рязанского, а о русском войске не знает. По преждеуказанному соглашению с Ягайлом, на третий день Мамай будет на Дону. Князь великий спросил пленного о силе Мамая; тот же сказал: «Несчётное множество, перечесть нельзя».

7 сентября русская пехота подошла к Дону в том месте, где впадает в него река Непрядва. Двумя днями раньше сюда пришли конные полки. Мамай был уже близко. Надо было решать, где встречать его: перед Доном или за Доном. Полководец собрал князей и воевод на военный совет.

Мнения на совете разделились. Одни предлагали оставаться на месте. Им казалось выгоднее ждать татаро-монголов и напасть на них, когда они, чтобы сойтись с русскими, сами будут переправляться через реку. Правда, в этом случае русским пришлось бы отбивать на правом фланге литовцев, а на левом рязанцев.

Перейдя же за Дон, русские лишали себя путей отхода, и в тылу у них оставались Ягайло и Олег с крупными силами. В случае неудачного столкновения с татарами русские полки обрекались на полное уничтожение: татары сбросили бы их с правого берега в Дон, а на левый берег их не выпустили бы из воды литовцы и рязанцы.

Другие в невозможности отступать видели благо – полки вынуждены были бы сражаться за рекой до последнего дыхания, другого выбора у них не оставалось. К этому соображению прибавлялось ещё одно – очень важное: за Доном русские встретились бы с одними татарами, Ягайло и Олег были ещё далеко от места будущей битвы.

«Любезные друзья и братья! – сказал Димитрий, выслушав помощников. – Ведайте, что я пришёл сюда не затем, чтобы на Олега смотреть или реку Дон стеречь, но чтобы Русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить; честная смерть лучше плохой жизни. Лучше было бы мне нейти против безбожных татар, нежели, пришед и ничто не сотворив, воротиться вспять. Ныне же пойдём за Дон, и там или победим и всё от гибели сохраним, или сложим свои головы».

Полководец приказал строить мосты, искать броды. В ночь на 8 сентября русское войско начало переправу. Воины переправлялись в доспехах, сильные сторожевые отряды были готовы отбить внезапное нападение татарской конницы. Мамай находился всего в 7 километрах – его войско отдыхало после перехода. Сторожа Семёна Мелика едва спаслась от преследователей.