Анатолий Митяев - Книга будущих командиров

Легендарный рейд танков начался 17 декабря. Невозможно представить трудности, которые выпали танкистам. Был сильный мороз. Снег забивал смотровые щели, проникал в машины и висел там белой пылью. Бомбардировщики противника сторожили танки на марше. Танки разъезжались во время налётов по степи и, маневрируя, уклонялись от сброшенных бомб. Рядом взлетала земля, по броне били осколки, но страшны были только прямые попадания. А их удалось избежать.

Оберегаясь от вражеских бомбардировщиков, корпус двигался в основном ночами, с потушенными фарами. Днём же танки небольшими группами совершали броски-перекаты от одного укрытия к другому. Экипажи и десантники, сидевшие на танках, ели и спали на морозе, да и такого сна не хватало. К этому надо добавить главное – постоянные бои с немцами, итальянцами, румынами. Танки громили штабы, резервы, захватывали склады с продовольствием и горючим, освобождали сёла и хутора. Следом двигались механизированные и стрелковые части. Танкисты передавали им в руки трофеи и пленных.

За шесть дней корпус продвинулся вперёд на 300 километров. Наступил день, когда танки далеко оторвались от своих тихоходных товарищей и остались в немецком тылу одни. Это было опасно. Однако ждать отставших – значит потерять драгоценное время, упустить момент внезапности, дать возможность фашистам разгадать маршрут корпуса. До Тацинской оставалось всего лишь 30 километров.

Баданов решил действовать в одиночестве. Настала ночь. Только три часа получили экипажи на сон и ремонт машин перед решающим броском. Пока готовили они танки и дремали в своих железных домах, пешая разведка с помощью партизан обследовала подступы к Тацинской и обозначила вешками и регулировщиками маршруты движения танковых отрядов.

О том, что было дальше, послушаем самого генерала Баданова:

«Утром 24 декабря был сильный густой туман. Оправдалось наше предвидение: противник нас не ожидал. Личный состав зенитных частей, противотанковой артиллерии, прикрывавших аэродром и станцию, находился не у орудий. Гарнизон противника спал. В 7.30 по сигналу «залп гвардейских миномётов» наши танковые бригады неожиданно для врага перешли в атаку. Танки 54-й танковой бригады с десантом стремительным броском ворвались на аэродром, начали уничтожать охрану аэродрома, расстреливали из автоматов и пулемётов бегущих к самолётам гитлеровских лётчиков. Фашисты в панике бежали к самолётам кто в чём: в комбинезонах, в шинелях. Они пытались оказывать сопротивление, но попадали под гусеницы танков. Одновременно 130-я танковая бригада овладела Тацинской, уничтожила несколько артиллерийских батарей, танки противника, ворвалась с востока на аэродром и совместно с 54-й танковой бригадой стала истреблять самолёты.

…Танкисты быстро усвоили технику «топтать хвосты самолётов», так как удары по шасси самолёта не достигали цели, самолёт, падая, накрывал танки и мог вывести их из строя… Танкисты вели машины по границе аэродрома, стреляя из пулемётов по моторам самолётов и поджигая их.

В 1952 году в западногерманской газете «Ди дейче Золдатенцейтунг» появилась статья: «О тех, кто вырвался из преисподней, или кровавая баня в Тацинской». Уцелевший лётчик гитлеровских ВВС Курт Штрайт писал: «Утро 24 декабря 1942 года. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолёты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди.

Кто же даст приказ, куда направиться пилотам, пытающимся вырваться из этого ада?

Стартовать в направлении Новочеркасска – вот всё, что успел приказать генерал. Начинается безумие… Со всех сторон выезжают на стартовую площадку самолёты. Всё это происходит под огнём и в свете пожаров. Небо распростёрлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие. Вот один Ю-52, не успев подняться, врезается в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромное облако пламени. Вот уже в воздухе сталкиваются «юнкерс» и «хейнкель» и разлетаются на мелкие куски вместе со своими пассажирами. Рёв танков и авиамоторов смешивается со взрывами орудийного огня и пулемётными очередями в чудовищную симфонию».

Немецкое командование, чтобы спасти базу, взяло часть войск у Манштейна и бросило их против Баданова. Танкисты были окружены на аэродроме и пять суток вели тяжёлые бои. 29 декабря командующий фронтом Ватутин приказал корпусу оставить Тацинскую и выйти из окружения. Глубокой ночью танки внезапно протаранили оборону немцев. Вскоре они с незначительными потерями перешли линию фронта и соединились со своими частями.

Было сделано огромное дело. Танкисты Баданова уничтожили большие склады горючего, снарядов, авиабомб, а главное – около 300 самолётов на аэродроме и около 50 в эшелонах на железной дороге. Предположим, что половина из них была «юнкерсы», а половина «хейнкели». Посчитай, сколько грузов они могли доставить Паулюсу? Всеми же войсками было уничтожено около 800 транспортных самолётов.

Вскоре были заняты нами Тацинская и Морозовск. Базы немцев отодвинулись от кольца на 300, а потом и на 450 километров. Так рухнул «воздушный мост».

Гитлеровцы в котле голодали. В середине декабря они израсходовали последние запасы мяса – забрали 8 тысяч лошадей румынской кавалерийской дивизии и съели их. Хлебный паёк был урезан до 100 граммов на день, а потом – до 50. К этому полагалось несколько чашек овощного чая и пустой суп. Началась охота за уцелевшими кошками, собаками, воронами.

К голоду прибавился холод. Армия осталась на зиму без тёплой одежды, без топлива. Ты, верно, видел на рисунках гитлеровских солдат – головы замотаны женскими платками, на плечах одеяла, ноги укутаны мешками, тряпками. Это не карикатура. Так выглядели фашисты на самом деле. Мёртвых гитлеровцы не хоронили: промёрзшую землю копать трудно, а взрывчатку они берегли. Трупы складывали штабелями, как дрова.

Я пишу сейчас страшные слова и ловлю себя на мысли, что мне ничуть не жалко этих людей, хотя, кажется, я должен понять их страдания – я ведь сам и голодал и мёрз. Но я не мёрз бы, не голодал, не копал бы могил в промёрзшей земле для убитых товарищей, если бы 6-я армия и другие германские армии не вторглись на нашу землю. Муки наших людей во время войны – святые муки. А муки фашистов – это кара за их преступление. И кара малая.

Чтобы она была полной, должен был наступить день 10 января.

Есть такая присказка:

– Я медведя поймал!

– Так веди его сюда!

– Да он не идёт!