Евгений Субботский - Ребенок открывает мир

В чем же дело? Почему воздействие на сознание ребенка не может изменить его поведение?

Нам уже известно: для того чтобы соблюдать моральные нормы, недостаточно только знать их. Надо еще и хотеть их выполнять, иметь моральные мотивы; без этого знание морального кодекса нам не поможет. То же и с независимостью: недостаточно знать, что делаешь неправильно, надо еще и хотеть делать правильно. А вот этого-то желания мы у детей и не сформировали.

Теперь ясно: мы пошли по ложному пути. Но зато уточнили нашу задачу: не сражаться с ветряными мельницами словесного знания, а воспитывать у детей потребность вести себя независимо, критично. Как это сделать? Как разрушить слепую веру ребенка в непогрешимость взрослого?

Раз убеждение не помогает, надо придумать какой-то другой способ... А что, если... дать ребенку роль, в которой бы он чувствовал себя равным или даже в чем-то превосходящим взрослого партнера? Ведь мы предположили ранее, что именно эта роль помогает ребенку освободиться от отношения к взрослому как к непогрешимому образцу.

Попросим детей второй группы не просто контролировать «неумеющего» взрослого, но и учить его выполнять программу, поставим их в позицию учителей и контролеров.

Посмотрите, как охотно дети берутся за роль, с какой гордостью и удовольствием учат взрослого выполнять задание. А теперь испытаем их «на независимость»... Нет, еще рановато, малыши копируют ошибки партнера... Но смотрите, они колеблются, подражают неуверенно. Не будем замечать их ошибок, а попросим поправить взрослого: пусть дети почувствуют себя вне критики... Видите, как заметно прибавилось у детей смелости, уверенности в себе? Снова испытаем их «на независимость»...

Но что это? Малыши не копируют взрослого, они делают все наоборот. Кажется, независимость сформирована... Но нет! Сходство с независимостью только внешнее. Ведь это то же подражание, только с обратным знаком — подражание наоборот. Подлинная независимость — это когда человек делает так, как ему подсказывает его собственный опыт. Наши же дети все еще ориентируются на взрослого, хотя и проявляют негативизм. Продолжим нашу работу...

Опять испытаем детей... Вот теперь сомнений нет — независимость сформирована. Но как изменились маленькие испытуемые! Куда делись робость, стеснение, страх? Куда исчезли колебания, сомнения? Откуда взялись эта уверенность, достоинство в поведении? Посмотрите, как выполняет задание 3-летний Дима, еще вчера копировавший все ошибочные действия взрослого партнера.

Вот партнер (воспитатель) делает «ошибку». Дима обходит стол, подбегает к воспитателю и исправляет положение его кубика; возвращается на свое место и сам выполняет действие. Теперь партнер действует верно; Дима начеку, внимательно следит за ним. Убедившись, что кубик положен правильно, кивает головой и сам выполняет задание. Взрослый опять ошибается. Дима, заметив это, кричит: «Не так!» — подбегает и исправляет, затем правильно кладет свой кубик. И вновь партнер делает не так, как надо. Дима кричит: «И еще не так!» Подходит к воспитателю, исправляет положение кубика: «Надо вот как». Затем сам выполняет действие.

Мы подтвердили нашу гипотезу и заодно стали свидетелями интересного психологического явления: там, где дело касается изменения чувств, переживаний и личных отношений между людьми, убеждение словом помогает редко. Вспомним рассказ Василия Шукшина «Сердце матери». Сын преступил закон. Мать знает об этом, понимает, но... не считает сына виноватым («По пьянке он, трезвый-то мухи не обидит»). И никакие объяснения не впрок. «Материнское сердце — оно мудрое, но там, где замаячила беда родному дитю, мать не способна воспринимать посторонний разум, и логика тут ни при чем».

Как же мы ответим нашему скептику? Наверное, так: не убеждать детей быть критичными, независимыми (лучше вообще поменьше убеждать), а просто почаще давать им возможность брать на себя роль руководителя, воспитателя, лидера, почаще действовать с ними на равных. А впрочем, если хотите, словесные убеждения не повредят; в худшем случае окажутся бесполезными.

«А как же быть с подражателями? — могут спросить меня.— Вы доказали, что независимость формируется, возникает. Она продукт определенного стиля общения с ребенком, бескорыстного общения на равных. А подражательность? Она откуда?»

Вероятно, она тоже возникает. Она тоже результат, продукт общения ребенка со взрослыми. Но общения иного стиля. Общения авторитарного, общения сверху вниз. Общения, не терпящего возражений. Это — гипотеза. Как ее проверить?

Возьмем две группы детей: А и Б. Протестируем их «на независимость». А теперь сделаем так: попросим одного из взрослых обучать детей группы А выполнению какой-нибудь сложной программы. При этом взрослый должен вести себя авторитарно: говорить строгим голосом, упрекать детей за ошибки, наказывать непослушных и т. д. Но вот позади три недели «мучений» — дети группы А овладели новой программой. Дети группы Б тоже овладели ею, но без «мучений» — их спокойно и быстро научил экспериментатор. А теперь вновь проверим детей обеих групп на предмет независимости поведения. Только в качестве выполняемой программы будет служить не знакомая нам программа «кубик — тарелка — чашка», а усвоенная детьми новая программа. Партнером же будет взрослый, обучавший детей группы А. И что же? Дети, испытавшие на себе авторитарный стиль общения, почти все превратились в подражателей. Дети группы Б сохранили свою независимость.

Изменим ракурс опыта. Попросим двух взрослых А и Б общаться с одной и той же группой детей. Но по-разному. Взрослый А приходит через день и обучает детей лепке, рисованию, аппликации... Ведет себя авторитарно: требует беспрекословного подчинения, повышает голос, наказывает, не терпит возражений. В промежуточные дни приходит взрослый Б. Он спрашивает детей, чему их научил взрослый А, и просит обучить его тому же. Конечно, наши маленькие испытуемые охотно соглашаются: почему бы не поучить взрослого, да еще такого покладистого? Разговаривает он робко, улыбается добро, а чтобы прикрикнул или наказал — нельзя даже вообразить! Конечно, мы не забыли у каждого из детей по нашей методике измерить «степень независимости». Подождем три месяца. А теперь протестируем детей снова: в одном из опытов партнером детей будет взрослый А, в другом — взрослый Б. Каков же результат? Конечно, вы догадались. По отношению к авторитарному взрослому независимость детей 3—б лет резко упала, возросла подражательность. По отношению к доброму партнеру (взрослый Б) независимость возросла.

Теперь нам ясно: как подражательность, так и независимость — результаты воспитания. Точнее — стиля общения с ребенком. Авторитарный стиль формирует подражательность; бескорыстное общение на равных — независимость. В реальном общении, как правило, сочетаются оба стиля. Важны пропорции. Когда ребенок мал, неизбежно преобладает авторитарный стиль: ведь взрослый все — абсолютно все — должен показывать ребенку, руководить им. Но вот к 2—3 г. малыш уже многое знает, умеет. Постепенно начинает проявляться эффект бескорыстного общения. Ребенок все больше полагается на свои силы. Глобальная подражательность уступает место независимости.