Евгений Субботский - Ребенок открывает мир

Уже самые первые наблюдатели обратили внимание на то, что раннее детство в условиях неевропейских архаичных культур существенно отличается от детства ребенка в цивилизованных странах Европы и Америки. Прежде всего бросились в глаза необычайная длительность и интенсивность кормления ребенка грудью, близкий телесный контакт матери и ребенка. Так, у австралийских аборигенов ребенка кормили грудью до 4—5 лет. Мать носила его на бедре или в специальной люльке из древесной коры. Малыш спал с матерью и получал грудь по первому требованию в любое время дня и ночи. У народов Новой Гвинеи ребенка носили за спиной в тонкой сетке, привязав под грудь или на бедро, а то и просто, придерживая рукой, на спине. В Бали ребенок первый год жизни почти все время проводил на руках или бедре матери, пассивно приспосабливаясь к ее движениям; его опыт непосредственно-эмоционального общения с матерью был необычайно богат. На Окинаве мать не снимала малыша со спины даже во время тяжелой работы в поле.

То же самое можно было встретить в совершенно иной культуре — у коренных обитателей Америки. Ацтеки прекращали кормление грудью тогда, когда ребенку исполнялось 3 г.; несмотря на сильное влияние европейской культуры, эта традиция долго сохранялась в большинстве индейских племен Северной и Южной Америки. Большинство наблюдателей отмечало, что ребенка кормят по первому требованию; при этом кормление — не только средство утоления голода и жажды малыша, но и способ его успокоения, повод для игры и общения с ним.

Но ярче всего тесный контакт матери и ребенка выступает в африканских культурах. У народа зунтвази (Юго-Западная Африка) принято привязывать малыша к спине. Вся дневная жизнь младенца проходит на спине или бедре матери; он бодрствует, играет с бусами матери, пассивно участвует в ее общении с другими людьми, спит. Сигналом для кормления является не только крик малыша, но и масса других признаков, которые мать фиксирует в силу близкого телесного контакта с ним: «рисунок» движений ребенка, бульканье в животе, мимика лица, ритм дыхания. Дети зунтвази — «непрерывные сосуны»: они требуют и получают грудь в среднем каждые полчаса.

Но вот наступает драматический для ребенка период — отлучение от груди. Драматический потому, что он означает не только переход к новому типу питания: резко падает интенсивность общения матери и ребенка, увеличивается число применяемых к нему наказаний, появляются новые требования, изменяется вся его жизнь. Лишь в немногих культурах отлучение происходит сравнительно безболезненно и постепенно; у большинства же оно является резким. Причиной обычно выступает новая беременность матери.

Так, на Филиппинах ребенка отлучают от груди в возрасте 2—2,5 лет; при этом мать уходит на несколько дней к родственникам и прекращает общение с ребенком. Если по ее возвращении малыш настаивает на том, чтобы ему дали грудь, мать мажет соски перцем или горьким соком трав. На ночь ребенка всякий раз отправляют к родственникам до тех пор, пока его требования не прекратятся. Точно так же отлучали и в большинстве других архаичных культур: мать обмазывала грудь перцем, никотином из трубки, детским калом и т. п. и на несколько дней прекращала общение с ребенком.

Драматизм этой ситуации для малыша состоит еще и в том, что до отлучения он, как правило, занимает привилегированное положение в семье. С ним много общаются, не наказывают, удовлетворяют его желания, предъявляют минимум требований и т. д. После же отлучения он вдруг оказывается на самом «дне» социальной лестницы, разом лишаясь всех своих привилегий. Его притязания на общение отвергаются, возрастает число требований (соблюдать нормы опрятности, не мешать родителям, выполнять элементарные трудовые задачи), за невыполнение которых наказывают. Центром же внимания в семье становится новый ребенок.

А как обстоит дело у нас, в культурах, которые мы назвали европейскими? Во-первых, внимание, которое оказывает ребенку мать, значительно слабее. И не из-за того, что француженка или англичанка любит своего ребенка меньше, чем африканка. Ведь и африканская мать так много общается с ребенком не по той причине, что ей известна роль эмоционального общения в развитии его психики. Просто таковы обычаи, традиции воспитания. А традициям, как известно, трудно не подчиняться.

Прежде всего, европейская женщина не носит своих детей на спине или на боку. А если бы и носила, то напрасно: одежда (тоже европейская традиция) надежно изолирует ребенка от близкого телесного контакта с матерью. Европейский малыш большую часть времени проводит в кроватке или коляске. Во-вторых, если даже малыша кормят грудью, то значительно реже, чем в большинстве архаичных культур. Считается, что строгое расписание способствует хорошему пищеварению, дисциплинирует ребенка, приучает его к цикличности сна и бодрствования. Так ли это?

Так, но не совсем. Выше мы уже говорили, что кормление — не только переливание молока из груди матери в желудок ребенка; это зрительный, слуховой и телесный контакт, общение. Наконец, длительность кормления грудью по нашим европейским традициям значительно меньше (всего около 1 г.), чем срок кормления в неевропейских культурах.

Все это заставляет нас сделать вывод: средняя «доза общения», которую получает в сутки маленький европеец, значительно меньше той, что достается на долю африканского или балинезийского младенца. Но зато — нет худа без добра — не нужно и отлучать ребенка от груди. Вернее, отлучать нужно, но разве можно сравнить драму избалованного общением малыша-африканца с драмой вышколенного маленького европейца?

А что, если попытаться сравнить ход психического развития европейских и неевропейских детей на первом году жизни? Не окажется ли это развитие более интенсивным у детей из архаичных культур, живущих в условиях «повышенного общения»? Подобное предположение кажется невероятным. В самом деле, разве можно сравнить мир, окружающий европейского ребенка, по разнообразию и обилию вещей с миром детей из архаичных культур? Тут и всякие погремушки, кубики, картины на стенах и электрические лампочки, музыка и еще многое, многое другое. Ничего подобного, конечно, у африканских и австралийских детей нет. И все же такая гипотеза оправдалась.

Читатель уже знаком с исследованиями француженки Жебер по сопоставлению нормы развития движений, социального поведения и речи у европейских и африканских детей. Оказалось, что маленькие африканцы на первом-втором году жизни значительно опережают европейских детей: раньше начинают держать голову, сидеть, ползать, стоять, у них раньше формируются ходьба и речь. Интересно, что такое быстрое развитие наблюдалось преимущественно у детей из сельских семей. А вот в семьях интеллигенции, перенявшей образ жизни и заодно способы воспитания детей у европейцев, развитие детей ничем не отличалось от развития европейского малыша.