Игорь Родин - Русская литература с древнейших времен до начала XX века

Ведь Боян вещий, если кому хотел песнь слагать, то растекался белкою по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминая же прежних времен усобицы, Боян говорил, что тогда напускали десять соколов на стаю лебедей, и какую лебедь настигал сокол – та первой и пела песнь старому Ярославу, храброму Мстиславу, зарезавшему Редедю перед полками касожскими, прекрасному Роману Святославичу. Боян же, братья, не десять соколов на стаю лебедей напускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал, а они уже сами славу князьям рокотали.

Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря, который обуздал ум своею доблестью и поострил сердца своего мужеством, преисполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.

«Слово о полку Игореве» в том виде, в каком мы привыкли его читать в подлиннике, – проза. Правда, поэты всегда переводили его стихами, и даже ученые стали применять так называемый ритмический перевод – полупрозу-полустихи. Это был вынужденный компромисс. «Слово» пульсировало стихом, но в «правильный» стих не укладывалось.

В XIX веке проблемами ритмики «Слова» занимались Д. Востоков, М. Максимович, П. Житецкий, Ю. Тиховский. В начале XX века были выдвинуты почти одновременно четыре стиховедческие концепции «Слова», но все они подверглись обоснованной критике. Оригинальную гипотезу выдвинул российский исследователь А. Чернов. Согласно его предположению, древнерусский текст слова не только стихотворный, но и написан стихами рифмованными (речь идет не о литературной, а о народной рифме – аллитерационный стих, рифмовка по созвучию одного ударного гласного в конце строки и проч. – см в разделе, посвященном теории литературы – «Тоническая система стихосложения»).

На аллитерацию в «Слове» обращал внимание еще Вяземский (1877 г.), однако исследователи того времени не находили в этой аллитерации системы (напр., Р. Абихт).

А. Чернов, реконструируя ритмическую структуру «Слова» (т. к. в Древней Руси не было разбиения на строки, отсутствовали знаки препинания), говорит о колоссальном разнообразии рифм в древнерусском памятнике. Например, монолог Всеволода:

Разнообразие рифм поразительно! По концам стихов: светь – севе – свое, комони – Куряни – възлелеяни – въскормлени – напряжени – отворени – изъострени, ведоми – знаеми, ищучи – себе чти. Рифма по началам стихов, такая распространённая в некоторых средневековых литературах: седлай брате – а мои ти – а мои ти. В следующем стихе она звучит уже на конце строки: къмети – повити – скачють («ь» мог еще читаться как «е»).

Правда, как признает А. Чернов, в зачине «Слова» рифма – редкая гостья. Есть глагольная. И ещё: песни – времени – Бояню. Вероятно, начиная «старыми словесы», автор «Слова» подражает гармонии Бояна. В этом случае понятен взрыв рифм там, где повествование переходит к «нынешнему Игорю»: повесть си§ – крепости§, истягну —мъ – мужеств•мъ. Это составная рифма. Вот еще ее примеры: чти и живота – Чернигова, сия полкы – подъ облакы – обЈполы, великое молвити – крамолу ковати, сыпахуть ми – тощими, Кончакъ ему – великому, богатаго – брата моего и т. д. (орфография специально приближена к произношению. )

Самые насыщенные рифмами отрывки произведения – плач Ярославны и побег Игоря (напр., ряд по начальным стихам строф: слышите – плачете – плачете – плачете – полуночи – полуночи – поскочи – полете – рече – рече).

Такой строгости рифмовки в остальном тексте нет. Рифма показывает, что плач и побег находятся в некоей зависимости друг от друга, что это – единый отрезок повествования.

Ранее разбиение текста на строки производилось по-иному, и большая часть рифм исчезала. Например, Ф. Корш, исходя из того, что «Слово» сложено стихом былин, записывал так:

Как видим, рифма исчезла. Если же записать по-другому, она появляется:

Другой пример. В «Золотом слове» Святослава говорится, о том, что он «изронил» «золотые слова». Но «Святъславъ» в дренерусском языке могло еще звучать как «Святославо». Тогда яркий образ оказывается подкреплен рифмой: «Святославо – злато слово!»

По данным А. Чернова, в «Слове» представлены все виды русской рифмы: точная, неточная, усеченная, ритмическая. Из 938 стихов более 730 зарифмованы.

Для древнерусской литературы ориентация на произнесение, звучание, типична. Это подтверждается наличием рифмы в некоторых древнерусских памятниках (напр., в летописях, у Даниила Заточника, в «Слове о погибели Русской земли»). Однако постепенно ориентация на чтение текста глазами приводит к тому, что рифма затухает (напр., уже в «Задонщине» – конец XIV века – чувствуется полное безразличие к рифме).

Исследования А. Чернова в области ритмической организации «Слова» неожиданно дали еще одно подтверждение гипотезы о «перепутанных страницах» (гипотеза Б. А. Рыбакова, о которой говорилось выше). Реконструкция текста, перестановки, предложенные Рыбаковым (по крайней мере, часть их), подтверждается образующимися на новых стыках текста рифмами: съ всехъ странъ – веце Трояни, вещий Боянъ – вечи Трояни, сицеи рати – о стона-ти, свычая и обычая – съ зарания до вечера. Исходя из этого, А. Чернов выдвинул предположение и об одной «потерянной» странице, так как при реконструкции текста вокруг нее строки не рифмуются (т.е. границы этой «потерянной страницы» четко очерчиваются).