Димитрий Чураков - Трудные вопросы истории России. XX – начало XXI века. Выпуск 1

Предпосылки Первой мировой войны сформировались в результате глобальных территориальных и экономических противоречий. Одной из наиболее активных стран, заинтересованных в «переделе уже поделенного мира», являлась Германская империя, претендовавшая на ведущую роль не только на Европейском континенте, но и, впоследствии, во всем мире. Эти намерения не могли не столкнуться с интересами противников Германии на Западе и Востоке – с Англией, Францией и Россией. Неизбежность будущих военных конфликтов стала главной причиной создания военно-политических блоков – Тройственного Союза (в составе Германии, Австро-Венгрии и Италии) и Антанты (в составе Англии, Франции и России). В случае угрозы одной из стран-участниц блоков, остальные должны были оказать ей помощь, в том числе и военную. Наибольшее значение в системе Антанты имел франко-русский договор, основанный на обязательной обоюдной военной поддержке. 15 (28) июня 1914 г. австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга были убиты в Сараево. «Выстрел в Сараево» стал толчком к масштабной войне. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Россия, верная долгу перед «братьями-славянами», приступила к мобилизации своих сил на границе с Империей Габсбургов.

В настоящее время известна значительная часть документальных материалов, связанных с началом войны и вступлением в войну Российской империи. После прошедшего в 2014 г. столетнего юбилея начала войны в научный оборот введено много новых источников.

Но есть несколько дискуссионных моментов, которые необходимо учитывать при объяснении темы. Это относится, например, к проблеме предотвращения возможности вступления России в войну Можно ли было избежать кровопролития, той «бойни», которая, по оценке многих историков и публицистов «похоронила Старую Европу»? Чтобы доказать гибельность войны для России, нередко используются доводы, содержащиеся в так называемой записке Дурново – документе частного характера, отправленном Николаю II за полгода до начала военных действий. Названный «российским Нострадамусом» автор, как считают многие, предвидел наступление революционных событий 1917 г.: «В случае неудачи, возможность которой при борьбе с таким противником как Германия нельзя не предвидеть, социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна… Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная против него кампания, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги… Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению…». «Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств. Будущее Германии – на морях, то есть там, где у России, по существу наиболее континентальной из всех великих держав, нет никаких интересов… Россия и Германия являются представительницами и консервативного начала в цивилизованном мире, противоположного началу демократическому, воплощаемому Англией и… Францией… Борьба между Россией и Германией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как несомненно сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала…».

При всей обоснованности многих положений записки, ее «пророческом характере», необходимо учитывать два принципиальных момента. Прежде всего, «записка» принадлежала лицу, не имевшему в 1914 г. официального статуса в системе управления Империи (Петр Николаевич Дурново занимал должность министра внутренних дел в кабинете С. Ю. Витте в 1905–1906 гг.), и не могла расцениваться как некая официальная декларация, требующая ответа. Во-вторых, сам же

Дурново в конце своей «записки» делал очень важное замечание: «Само собой разумеется, что и Германия должна пойти навстречу нашим стремлениям и восстановить испытанные дружественные, союзные с ней отношения».

А именно этого «само собой разумеющегося» стремления Германии к миру, к «восстановлению союзных отношений» – увы, не наблюдалось. Стремление к военному противостоянию со «славянским миром», отрицание боеготовности Франции и пренебрежительное мнение о позиции Англии, к сожалению, отличало правящие круги Кайзеровской Германии в начале XX столетия. Говорить о мире, о возможностях компромиссов, в таких условиях не приходилось. В международной правовой практике до настоящего времени достаточно определенно формулируется понятие страны агрессора, начинающей непосредственные боевые действия с объявлением войны или без таковой. Именно это определение правомерно и уместно употреблять при объяснении степени «вины» в возникновении Первой мировой войны. Целесообразно, в этой связи, привести слова статс-секретаря германского МИДа фон Ягова в его письме в германское посольство в Лондон в июле 1914 г., накануне войны: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет… Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа (Тройственный Союз. – В. Ц.), между тем, все более слабеет… В России это хорошо знают и поэтому хотят еще на несколько лет покоя… Россия сейчас не хочет войны с нами».

Примечательна реакция России и Сербии на известия об убийстве наследника Австро-Венгерского престола. Никаких проявлений радости, ярко выраженных антиавстрийских настроений по поводу трагической гибели не было. Напротив. По официальным каналам незамедлительно были отправлены телеграммы с соболезнованиями и пожеланиями скорейшего наказания виновных. В сербском посольстве в Вене был объявлен траур. Сербскому королю Александру были даны указания из Петербурга о максимально возможных уступках австрийской стороне.

Но шансов на мирное разрешение конфликта оставалось мало. Австро-Венгрия была настроена на эскалацию военных приготовлений. Становилось очевидным, что Германия не только не останется в стороне от своего партнера по Тройственному Союзу, но и будет всячески заинтересована в доведении casus belli («повода к войне») до логического конца.