Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Город же Фалун построен как будто под стать этой лощине. Там, где зелень всего гуще, высятся самые красивые и величественные здания: две церкви, ратуша, губернаторский дом, контора горного промысла, банки, гостиницы, школа, больница, красивые виллы и господские дома. На более же мрачной, лишенной растительности стороне долины стоят маленькие, выкрашенные в красный цвет одноэтажные домики, длинные, неприветливые дощатые заборы и большие тяжелые фабричные строения. А за улицами, посреди огромной каменистой пустыни, расположен Фалунский рудник с шахтами, подъемниками и насосами, со старинными, покосившимися на неровной почве постройками, с черными крутыми горами шлака и длинными рядами заржавелых печей.

Батаки-ворона никогда не привлекала ни восточная сторона города, ни даже чудное озеро Варпан. Зато по душе ему была западная сторона города и маленький залив Тискен.

Батаки-ворон любил все таинственное, все, что давало пищу уму, заставляло ломать голову. А как раз немало такого было на «черной», рудничной стороне города. Ворону доставляло удовольствие часами размышлять над разгадкой какой-нибудь тайны. Вот, к примеру, почему старый, выкрашенный в красный цвет деревянный город не сгорел дотла, как все другие красные деревянные города по всей стране? Или: сколько еще времени могут простоять покосившиеся домишки на краю рудника? Всякий раз, залетая на дно громадной ямы, зиявшей посреди рудника и носившей название Стура Стётен, он недоумевал, как могло возникнуть это гигантское полое пространство. Он дивился крутым горам шлака, которые громоздились вокруг домов рудокопов и вокруг Стётена, ограждая их, точно стены. Ворон пытался понять, о чем хочет поведать маленький колокол, который звонит через равные промежутки времени круглый год, издавая короткие, мрачные и глухие звуки. Но более всего занимало ворона — а что там, под землей, где многие сотни лет добывалась медная руда и всё, точно муравейник, было изрыто подземными ходами. Когда же наконец Батаки удавалось получить ответы на мучившие его вопросы, он отправлялся в каменистую пустыню, чтобы поразмыслить еще и над тем, почему меж каменными глыбами не растет трава, или же опускался вниз, к Тискену. Это озерцо он считал самым диковинным из всех, какие только приходилось ему видеть. И его очень беспокоило, почему там не водится рыба, а воды, когда их взбаламучивает буря, становятся бурыми, хотя воды большого рудничного ручья, впадавшего в Тискен, прозрачны и сверкают, отливая золотом. Батаки удивляли и остатки снесенных строений, еще остававшиеся на берегу, и маленькое селение Тисксоген, утопавшее в зеленых тенистых садах. Как могла такая красота существовать здесь, между голой каменистой пустыней и диковинным озерцом?

В тот год, когда Нильс Хольгерссон путешествовал по свету с дикими гусями, на берегу залива Тискен, неподалеку от города, еще стоял старый домишко, который называли Серной варницей, потому что там в иные годы несколько месяцев подряд выпаривали серу. Это была древняя развалюха, когда-то красная, но мало-помалу сменившая цвет на серо-бурый. Множество маленьких оконец почти всегда были закрыты черными ставнями, а дверь крепко заперта. Батаки ни разу не удалось заглянуть внутрь домика, который вызывал у него страшнейшее любопытство. Ворон не раз прыгал по крыше, отыскивая какую-нибудь щель, или сидел на трубе, заглядывая вниз через узкое отверстие дымохода.

Однажды с Батаки стряслась ужасная беда. В тот день дул сильный ветер. Одна из ставен Серной варницы распахнулась, и Батаки умудрился влететь через оконце в дом; наконец-то он увидит его изнутри! Но только ворон очутился в Серной варнице, как ставня за его спиной захлопнулась, и Батаки оказался в плену.

Сквозь щели в домишко проникал дневной свет, и Батаки был рад хотя бы тому, что мог осмотреться. Он не увидел ничего, кроме большой печи и нескольких вмурованных в нее котлов. Ворон быстро нагляделся на них, и ему захотелось вылететь из Серной варницы. Да какое там! Ни одно оконце, ни одна дверь не открывались. А ветер не желал отбрасывать назад ставню. Он и думать об этом забыл. Ворон оказался в настоящей темнице.

Он стал каркать, звать на помощь и не переставал кричать целый день. Вряд ли еще какие-нибудь звери или птицы могут поднимать такой страшный шум, как вороны. Весть о том, что Батаки-ворон сидит взаперти, разлетелась по всей округе. Первым узнал эту новость полосатый серый кот из селения Тисксоген. Он рассказал про беду, приключившуюся с вороном, курам, а те прокудахтали о ней пролетавшим мимо птицам. Вскоре об этом стало известно всем галкам и голубям, и воронам, и воробьям города Фалун. Они тотчас же прилетели к старой Серной варнице, желая поподробнее разузнать, как это случилось. Все страшно шумели и очень жалели ворона, но никто не мог придумать, как ему помочь.

Внезапно Батаки закричал своим резким, пронзительным голосом:

— Эй вы, там, наверху! Замолчите и слушайте меня! Раз вы хотите мне помочь, разведайте, где сейчас старая дикая гусыня Акка с Кебнекайсе и ее стая! Я думаю, они должны быть в эту пору в Далекарлии! Расскажите Акке, что со мной приключилось! Помочь мне может только тот, кого она возит с собой!

Агарь — почтовая голубка, лучшая вестница во всей стране — отыскала стаю диких гусей на берегу реки Дальэльвен, и, когда сгустились сумерки, прилетела назад вместе с Аккой. Птицы опустились у Серной варницы. С Аккой был Малыш-Коротыш, но других ее спутников они оставили на каменистом островке озера Рунн, так как Акка считала, что, если они полетят с ней в Фалун, вреда от этого будет больше, чем пользы.

Посовещавшись недолго с Батаки, Акка взяла Малыша-Коротыша и полетела в усадьбу, стоявшую совсем близко от Серной варницы. Она тихо парила над садом и березовыми рощицами, окружавшими небольшое поместье. И гусыня, и мальчик неотрывно глядели вниз, что-то высматривая на земле. В доме, как видно, жили дети, которые частенько играли на воздухе. Во дворе были раскиданы разные игрушки.

Вскоре Акка и Нильс нашли то, что искали. Возле веселого весеннего ручейка, журчанье которого напоминало постукивание маленьких молоточков, мальчик заметил стамеску. А рядом с новенькой, еще не готовой к плаванью каноэ, стоявшей на козлах, Нильс нашел моток бечевки.

Прихватив стамеску и бечевку, они полетели обратно в Серную варницу. Обвязав одним концом бечевки трубу, мальчик опустил в глубокое отверстие дымохода другой ее конец и соскользнул по нему вниз. Поздоровавшись с Батаки, который принялся горячо и учтиво благодарить его за помощь, мальчик начал стамеской пробивать в стене дырку.

Стены у Серной варницы были не из толстых, при каждом ударе мальчик отбивал всего одну щепочку, такую маленькую и тонкую, что любая крыса могла бы запросто перекусить ее передними зубами. Было ясно, что ему придется работать всю ночь напролет, а может, и еще дольше, прежде чем удастся выдолбить дыру, через которую ворон сможет выбраться из лачуги.