Аникович Михаил - Повседневная жизнь охотников на мамонтов

Сейчас большинство ученых считает: нет никаких убедительных оснований считать, что различным формам парного брака с теми или иными отклонениями в сторону многоженства (чаще) или многомужества (реже) предшествовали какие-то всеобщие формы групповых браков. Скорее всего, эти так называемые групповые браки являются типичной научной фикцией. На практике их не было никогда.

Системы родства, в том числе брачных классов, когда мужчины одного Рода называются «мужьями», а женщины другого Рода «женами», отражают не реальные отношения полов в далеком прошлом, а лишь возможность таковых в настоящем и будущем. Другими словами, мужчины одного Рода могут жениться только на женщинах, принадлежащих другому Роду. При жестком соблюдении принципа экзогамии («Закона Крови»), через который действительно прошло в древности все человечество, появление таких терминов вполне естественно.

Материнский счет родства действительно встречается у некоторых отсталых народов. Но он свидетельствует не о какой-то древнейшей и всеобщей стадии развития, а лишь о специфической культурной традиции, свойственной этим народам. К реальному положению женщины в обществе эта традиция не имеет прямого отношения.

Отношение к женщине. Художественная реконструкция

В романе «Тропа длиною в жизнь» главный герой, Аймик, принадлежит одному из Родов Охотников на мамонтов. Его сородичи, при необходимости, вырезают из бивня родильные амулеты — изображения своих жен. Такой амулет отнюдь не свидетельствовал о высоком положении женщины. Его назначение было в другом: помочь ей зачать и родить мальчика. А вообще-то сыновья Тигрольва не слишком считались со своими женами.

...Они жили вместе: отец, три его жены, и он, самый младший. Была еще его сестренка, дочь Силуты, но она не в счет; он и не помнит-то ее: совсем кроха, да и не принято было у детей Тигрольва мальчишкам с девчонками возжатъся. Понимали, впитывали сызмальства: девчонки в семье — лишние! Чем меньше их родится, тем лучше. А мальчишки почему-то рождались реже...

Отец. Он казался тогда стариком, —могучим, грозным, но стариком! На самом-то деле, конечно, отец был зрелый мужчина, намного моложе, чем он сейчас... Один из лучших охотников Рода Тигрольва, он всегда казался чем-то озабоченным, сердитым на кого-то, и внушал невольный страх даже тогда, когда подходил приласкать своего младшего сына, и улыбка раздвигала густую бороду и усы.

— Ну, что, Серый? Погоди, вырастешь, — станешь сыном Тигрольва!

Отец неумело пытается пощекотать его грудь, потеребить за нос, а он, замирая от страха, изо всех сил старается улыбнуться в ответ...

Больше всего пугала рука, — огромная, широкопалая, поросшая волосами, заходящими даже на тыльную сторону кисти. Казалось, — одним своим пальцем этот человек может легко проткнуть его насквозь; проткнуть и даже не заметить этого.

Мать рядом, робко улыбается, но отец, похоже, и не замечает ее вовсе. А Койра — уже тут как тут:

— Могучий! Позволь, — твоя Койра тебя разует! Устал, Сильный? Целый день на промысле... Эй, Силута! Выдрушка! Шкуры подогрела? Неси скорее...

Мать ласково отстраняла сынишку и, незваная, тоже спешила на помощь. Но почему-то всегда оказывается, что она или некстати, или что-то не так делает. И это не всегда кончалось добром...

Нет, отец вовсе не был извергом, он вел себя так, как подобает мужчине великого Рода детей Тигрольва. Другим женам тоже попадало при случае. Даже Койре...

— Ты бы Волчица, лучше не мешалась! Иди, возись со своим сучонком, а мы уж тут... ай! О-о-о-ой! Ой-е-е-ей!

Сучонок с восторгом смотрел, как отец своей страшной ручищей ухватил эту стерву за волосы и волочит ее из стороны в сторону, отвешивая другой полновесные оплеухи и приговаривая:

— Забыла, падаль, чей он сын? Забыла? Забыла?

Наконец отшвырнул свою главную жену в конец жилища, уселся на свое хозяйское место и кивнул матери:

— Серая! Закутай-ка мне ноги, да разотри, а то и впрямь устал...

Силута поспешно подала матери нагретые шкуры и та принялась ухаживать за отцом.

...Да, другим женам при случае тоже доставалось, но матери — чаще. Койра умела ее подставить.

Но вот волею своей нелегкой судьбы герой попадает в другой Род и узнает, что отношения между мужчинами и женщинами могут быть иными.

...Здесь многое было другим. И это другое... Стыдно признаться, но это другое во многом нравилось больше, чем обычаи родного Рода.

Ну вот, хотя бы это. И здесь братья и сестры часто держались порознь, — но как-то не так, как там, на родине. Понятно: их сверстницы тоже готовились к взрослой жизни; у них были свои дела, свои секреты. Но отчуждения не было, не было этой невидимой преграды, из-за которой даже родным братьям и сестрам, под одним кровом живущим, и говорить-то друг с другом зазорно. Здесь такого и не представить. Сколько раз гостевал Нагу у Йорра (это в жилище самого вождя! В родном стойбище такое немыслимо!) и наблюдал, как его друг общается со своей младшей сестренкой. Как с равной, — и разговаривают, и смеются, и друг над другом подшучивают, и по всему видно, — любят друг друга! Вначале это казалось диким, а потом ничего, привык, сам с девчонками стал и говорить, и перешучиваться, и язык заплетаться перестал. Ата очень помогла, — быть может, и сама того не подозревая.

Да. Здесь розни не было. Даже к ним, старшим из младших, девчонки-сверстницы в компанию прибивались, — когда можно. Не все, так некоторые; Ата чаще других... Ну, а малыши, — те вообще носились по стойбищу общей стайкой...

И у взрослых все по-другому, все не так, как в родной общине. Нет, за два года Нагу всякого насмотрелся. И ссоры здесь случались, и даже драки... Да только все равно все — не так. Начать с того хотя бы, что здесь у большинства мужчин только по одной жене! Нагу когда это понял, — себе не поверил, — как такое возможно?! Сдуру спросил у Йорра: «Твой отец вождь. А сколько у него жен?» Йорр изумился: «Как — сколько? Одна. Дядя-то мой жив!»

Вот оно что! Оказывается, по их обычаям мужчина второй женой взять может только вдову покойного брата. И даже обязан взять; отказываться не принято...

Жены у них своих мужей вроде бы и не боятся нисколько; и у себя под кровом свободно держатся, и в самой общине. Иная еще и покрикивает; своими ушами слышал! Хотя в мужские дела, похоже, не лезут... Впрочем, всех тонкостей их семейной жизни он понять, конечно, не мог; здесь и своим-то младшим не все открыто, а уж ему, чужаку, и подавно. Но все равно, разница — в глаза бросается!

Нагу часто думал: почему так? Почему у детей Тигрольва родившаяся девчонка чуть ли не горе, а здесь — ей даже рады? Быть может, потому, что у детей Волка рождается больше мальчишек? Так что же, — значит, их предки, их духи-покровители сильнее, чем у детей Тигрольва? Нагу даже головой мотал, стараясь отогнать такие чудовищные мысли, но они возвращались снова и снова.