Екатерина Андреева - Баллада Мефистофеля

Только в 1896 году весть о новом заманчивом Эльдорадо в почти недоступной стране взволновала народы земли.

Об открытии золота гудели телеграфные провода, и кабель на дне Атлантического океана передавал ошеломляющую весть в Европу и во все страны света. Десятки тысяч людей всех национальностей хлынули в этот суровый, неведомый край, не считаясь с тем, что работа золотоискателей на Аляске была возможна только летом. Для промывки золота всегда нужна вода, а здесь, на далёком Севере, лето продолжается всего три месяца, а всё остальное время реки скованы льдом. Земля промерзает на большую глубину, и оттаивает летом только небольшой верхний слой. Кроме того, и Юкон и его притоки текут в глубоких долинах, похожих на ущелья, куда тепло почти не проникает даже в жаркие летние дни, и заниматься промывкой золота всё время приходится в ледяной воде.

Но всё это было забыто, как только пронеслась весть об открытых несметных сокровищах. Из Соединённых Штатов, из Европы, Азии, Африки и даже из Австралии потянулись искатели счастья и наживы. Поезда и пароходы не успевали перевозить желающих. Обычный путь золотоискателей был по железной дороге до Ванкувера или Сан-Франциско, оттуда на пароходе к различным пунктам побережья Аляски, а дальше по большей части пешком, так как река Юкон, несмотря на значительные размеры, была несудоходна на всём своём протяжении.

Насколько легка и относительно дешева была первая часть пути, потому что железнодорожные и пароходные компании из-за конкуренции понизили цены на билеты, настолько же затруднительно и дорого было передвижение первых золотоискателей по территории Аляски. Впоследствии, когда наплыв золотоискателей выражался сотнями тысяч людей, образовались общества, проложившие удобные для передвижения дороги по суше. Они преодолели и трудности плаванья по Юкону, и тогда золотоносная область стала несравненно доступнее. Но и в первые два года люди шли в эту золотоносную страну сплошным потоком. На берегу океана был сущий содом. Тут было сложено в кучи и разбросано прямо на песке не меньше десяти тысяч тонн всяких припасов и снаряжения, вокруг которых металось больше двадцати тысяч пререкавшихся и оравших во всю глотку людей. Цена за доставку груза через Чилкутский перевал была невероятно высока, потому что носильщиков-индейцев не хватало. А полярная зима была уже не за горами. Каждый понимал, что из двадцати тысяч приезжих лишь очень немногие переберутся через горные перевалы, остальным же предстоит зазимовать.

Всё новые груды снаряжения и продовольствия выбрасывались с пароходов на берег и медленно уносились золотоискателями. Многие мили тащили люди, гонимые жаждой золота, все пожитки на себе. Одних только съестных припасов каждый должен был запасти на целый год, чтобы не умереть с голоду там, где золото просто валяется на земле.

Цены в Клондайке были на всё безумно высокими, и часто нельзя было достать самого необходимого. И люди тащили на себе всё. Каждую милю пути приходилось им проделать раз по двадцать, чтобы на своей спине доставить до места полтонны груза. Это был невероятный труд. От тяжести болело и ныло всё тело, ноги покрывались ранами, плечи и грудь были растёрты в кровь ремнями. Подгоняемые страхом перед близостью зимы, подхлёстываемые страстным желанием поскорей добыть золото, люди работали из последних сил и часто падали у дороги. Одни, когда неудача становилась явной, пускали себе пулю в лоб. Другие сходили с ума. Третьи, не выдержав нечеловеческого напряжения, порывали с товарищами, ссорились насмерть с друзьями детства, которые были ничем не хуже, а только так же измучены и озлоблены, как и они.

Весь путь через крутой горный хребет и спуск с него продолжалась гонка не на жизнь, а на смерть с наступающей зимой. Здоровые мужчины, выбившись из сил, в изнеможении плакали у обочины тропы. Но зима неуклонно надвигалась. Задули пронизывающие ветры, пошли проливные дожди, стали учащаться снегопады.

С горного перевала спускались между обледенелыми и скользкими скалами по ледяным торосам. Весь путь по ночам был усеян огнями костров, а на перевале их было ещё больше — там перед спуском люди основательно отдыхали. Но все их силы, все силы ума и мускулов были направлены только на то, чтобы не отстать от других, чтобы дойти и успеть сделать заявку, застолбить участок на берегу золотоносной реки и не остаться с носом. Шли почти не разговаривая, чтобы сберечь силы, шли по возможности быстро и останавливались только для ночлега.

На берегу встретившейся реки или озера путники рубили деревья, распиливали стволы на доски и мастерили челны. Часто эти челны приходилось тянуть канатом, передвигать их с помощью багра или весла, переплавлять через пороги и перетаскивать волоком. И всё время торопиться, чтобы зима не успела сковать реки льдом.

И всё же зима настигала многих в пути. Вокруг вздымались обледенелые горные громады, ещё безымянные, ещё не нанесённые на географические карты. Глаз путника уж почти не встречал одиноких дымков, поднимавшихся над стоянками. Переходы делались всё труднее. Снег и лёд, сверкавшие на солнце, слепили глаза, и они начинали гноиться. Солнце ещё иногда растопляло наст на снегу, и лыжи глубоко увязали, иногда же люди проваливались в ямы с ледяной водой, незаметные под тонким слоем льда и снега, и отмораживали себе ноги. Кое-где лёд был сплошь иссечён трещинами, и было опасно передвигаться. Трещины приходилось обходить, и тогда за час едва удавалось пройти сотню метров. На ночь, утоптав снег и разведя костёр, человек устраивал себе постель из пары шкур, разостланных на свежесрубленных хвойных ветках. Потом ставили заслон, привязав кусок холста к деревьям, чтобы он отражал жар костра* на постель. Лыжи втыкали в снег, и на них сушили обувь. А по другую сторону костра жались поближе к огню собаки, если они были, — жадные, голодные, косматые и заиндевелые. А вокруг стояла морозная сплошная стена непроницаемого мрака.

Часто налетали вьюги, и тогда нельзя было ни идти вперёд, ни разводить огня. Плотно кутаясь в меховые шубы, люди окружали себя собаками, укрывались с ними в огромных сугробах и так проводили дни и ночи, пока не стихнет вьюга, стараясь не спать, чтобы во сне не замёрзнуть насмерть.

Вскоре в том месте, где Клондайк впадает в Юкон, вырос новый городок из палаток и хижин. Назвали его Даусон. Жили в нём только золотоискатели и предприимчивые люди, открывшие здесь кабачки, игорные дома и кое-какую торговлю, вернее, спекуляцию съестными припасами. Потом появились бараки — подобие гостиниц.

Уже через год, в 1897 году, один корабль с Аляски привёз в США золота на один миллион долларов, а другой — на два миллиона, а ещё через год россыпи Клондайка дали золота на десять миллионов долларов.