Екатерина Андреева - Жестокий путь

В апреле 1520 года Лютер получил вызов на рейхстаг. Ему было приказано ехать из Виттенберга в Вормс. С большим страхом поехал Лютер, — ведь его могли осудить как еретика и поступить с ним, как с Яном Гусом в Констанце.

На рейхстаге от Лютера требовали только одного: чтобы он отрекся от своего учения. Но Лютер твердо стоял на своем, и император Карл V злился, что из-за какого-то попа он может поссориться с папой, тогда как ему было выгоднее защищать католическую церковь. Он решил выпустить Лютера из Вормса, а потом объявить его вне закона. Тогда никто не посмеет ему дать ни крова, ни пищи и первый встречный должен будет его схватить и выдать властям… А потом — на костер1

С охранной грамотой императора выехал Лютер из Вормса. Через два дня пути повозка Лютера свернула на проселочную дорогу, которая шла лесом. Неожиданно из чащи выскочили несколько всадников в масках. Они остановили лошадей, вытащили Лютера из повозки и потащили за собой в лес. Кучер и спутник Лютера видели, как «святого отца» всадники гнали между коней через кочки и ямы. Но кто его похитил и куда его повели, они не знали.

В Германии все были в смятении. Большинство предполагало, что паписты, побоявшись осудить Лютера и отправить на костер в Вормсе, решили его похитить и где-нибудь тайно прикончить.

Через некоторое время Томасу Мюнцеру сообщили его единомышленники, что Лютер живет в полной безопасности в замке Вартбург под охраной герцога Фридриха Саксонского. Мюнцер понял, что таинственное похищение было подстроено по совету самого Лютера. Он заранее обо всем договорился с герцогом, и Фридрих Саксонский только делает вид, что ничего не знает, потому что не хочет подвергаться страшной каре со стороны императора.

И тут Мюнцер окончательно понял, что ему с Лютером не по пути. Мюнцер хотел церковную реформацию обратить в революцию и требовал полного разрыва с церковью. Он резко выступал против представления о «милосердном боге», который требовал от людей смирения и подчинения существующему насилию. Он стремился достичь всеобщего равенства на земле и учил, что его надо добиваться с оружием в руках. «Если единомышленники Лютера не хотят идти дальше нападок на папство и монахов, то им не следовало браться за дело». Он ждал счастья для народа и считал, что царство радости и свободы должно возникнуть быстро и насильственно. Мюнцер чувствовал в себе призвание освободить народ от власти угнетателей и отомстить за его страдания.

Мюнцер упрекал Лютера в том, что вера для него все, а земные дела — ничто. Он понимал, что Лютер совсем не думает о народе, а только о своем личном спокойствии и поэтому держится за княжескую власть. По мнению Мюнцера, время действовать настало, и он готов был пожертвовать своей жизнью за правое дело. Он призывал к крестьянскому восстанию и неутомимо выступал за власть трудового народа.

Из-за постоянных преследований местных властей Мюнцер был принужден часто менять свое местожительство.

В городе Альштадте Мюнцер организовал тайный «Союз избранных», члены которого торжественно клялись действовать заодно, для того чтобы основать царство братского равенства, свободы и радости. Мюнцер считал единственным средством спасти человечество — это уничтожить все, что повергает народ в бедствие и держит в нищете, то есть господ, священников и государей. Их тоже можно приции народных союзов для подготовки восстания. Секта анабаптистов возникла в Германии перед самой Крестьянской войной на почве революционного подъема народных низов. Они проповедовали близость мирового переворота в мистической форме «страшного суда». Они не признавали повиновения правительству, военной службы, решений суда. Под влиянием Мюнцера часть анабаптистов перешла к революционной деятельности; их подвергали жестоким преследованиям, и анабаптизм был объявлен вне закона. Чтобы усилить «Союз избранных», Мюнцер послал во все области доверенных людей. В то же время он издал несколько своих сочинений и проповедей, которые его приверженцы стали распространять среди простого народа. Он говорил всегда об одном — о необходимости завоевания свободы для народа. И содержание его речей было не столько религиозным, сколько политическим. Мюнцер прекрасно знал Священное писание и легко выковывал из него оружие для достижения своей цели и громовые стрелы против церкви и государства.

Однажды Мюнцер проповедовал в часовне около ворот Альштадта против идолопоклонства, против поклонения иконам. Часовня эта принадлежала женскому монастырю, и монахини уверяли, что икона божьей матери в часовне творит чудеса. Она будто бы исцеляет людей от всех болезней и уберегает от бед. Но для этого мало было одних молитв перед иконой, — надо было приносить щедрые дары в часовне для божьей матери и монастыря. Мюнцер клеймил веру в икону как постыдное идолопоклонство и говорил, что в часовне поклоняются не богу, а дьяволу. Он так красноречиво говорил, с таким непритворным возмущением и гневом, что народ, разгоряченный его проповедью, разбил чудотворную икону и сжег часовню.

Многие после этого со страхом ждали господней кары за такое святотатство. Но никакого наказания не последовало. Тогда верующие стали раздумчиво почесывать головы: как же божья матерь не вступилась за свою икону? Почему бог не наказал за такое святотатство?

И Мюнцер приобрел много новых приверженцев.

Лютер был возмущен. Он написал против Мюнцера «Послание саксонским князьям о мятежном духе» и просил государей положить конец этим бесчинствам, чтобы предупредить восстание, — ведь Мюнцер не ограничится словами и поднимет настоящий бунт. Мюнцер же обвинял Лютера в том, что он не судит безбожных правителей, намерен отдать церковь в руки государей и сам хочет сделаться папой.

Томас Мюнцер мечтал, чтобы в стране не было классовых различий и частной собственности, чтобы не было государственной власти, чуждой народу. Он говорил:

«Главным виновником ростовщичества, воровства и разбоя являются князья и дворяне; они присваивают себе всякое создание: рыбу в воде, птицу в воздухе, все произрастающее на земле. И после этого они еще проповедуют беднякам заповедь «не укради!». Сами же они забирают все, что только попадает под руку, грабят крестьянина и ремесленника, дерут с них шкуру; последним же стоит только совершить самый пустячный проступок, как их отправляют на виселицу, и ко всему этому доктор Люгнер (люгнер — по-немецки — лжец. Так Мюнцер называл Лютера) приговаривает: «Аминь!» Господа сами виноваты в том, что бедняк становится их врагом. Они не хотят устранить причин возмущенья. Как же может в конце концов установиться мир? О любезные господа, как славно господь перебьет железным посохом старые горшки! Истинно говорю вам: я буду возмущать народ1»