Геннадий Черненко - На пользу и славу Отечества

Иван Кулибин возвращался домой, чувствуя себя богачом. Еще бы! Он вез машинку для изготовления зубчатых колес, маленький токарный станочек, сверла, зубильца.

Дело быстро пошло на лад. Теперь Кулибин делал часы с кукуш-кой, или, как говорили тогда, «с секретом», и они шли ничуть не хуже купленных за границей.

О мастерстве Кулибина заговорили по всему городу. Особенно — после одного любопытного случая.

У губернатора Аршеневского испортились заграничные часы «с секретом». Такой сложный механизм, по мнению губернатора, мог починить лишь опытный столичный мастер. Когда же это удалось сделать Кулибину, губернатор от удивления потерял дар речи, а затем принялся расхваливать нижегородского часовщика:

— Ну и молодец! Да он любого столичного мастера за пояс заткнет!

И долго еще ахал и охал и все повторял:

— Молодец, ай да молодец!

С тех пор потянулись к Кулибину заказчики. Несли в починку часы. Но Иван Петрович брался лишь за самые хитроумные: с курантами, «с секретом», «с репетицией». Любил сложную работу. Но больше всего ему хотелось сделать часы собственной конструкции, такие, каких еще не было. Однако для этого требовались и особые инструменты, и дорогие материалы, в том числе золото.

Мечта эта так и осталась бы мечтой, да неожиданно Кулибин получил поддержку. Уж от кого узнал о планах молодого мастера богатый купец Костромин, неизвестно, но однажды пришел он в мастерскую Кулибина с предложением.

Иван Петрович не поверил своим ушам, когда Костромин объявил, что все расходы по изготовлению необычных часов берет на себя.

Отчего же это вдруг купец так расщедрился? Расчет у него, конечно, был. Шел слух, что царица Екатерина II собирается в путешествие по волжским городам. Костромин решил преподнести императрице кулибинские часы и тем прославиться. Надеялся он и награду получить.

Предложение купца обрадовало Кулибина. Вскоре он уже переселился в просторный дом Костромина и приступил к работе. Трудился он с необычайным вдохновением. Часы были «видом и величиною между гусиным и утиным яйцом» и очень сложно устроены. В них насчитывалось около полутысячи деталей, большей частью мелких и мельчайших.

В конце каждого часа отворялись дверцы, и на сцене механического театрика разыгрывалось представление. При этом раздавался мелодичный перезвон. Спустя час все повторялось. Ровно в полдень часы играли гимн, сочиненный самим изобретателем.

А в какую чудесную оправу часы были заключены — золотую с затейливой резьбой. Нижняя половина оправы откидывалась, и тогда можно было видеть циферблат и маленькие изящные стрелки.

Царица прибыла в Нижний Новгород весной 1767 года. Ее сопровождала свита в две тысячи человек. Огромные лодки-галеры под грохот пушечного салюта и звона колоколов остановились у стен кремля.

На следующий день Костромин и Кулибин были представлены Екатерине II. Часы ей понравились. Она обещала вызвать талантливого мастера в Петербург и определить на службу в Академию наук. Купец же, как и рассчитывал, получил награду в тысячу рублей, и это с лихвой окупило все его расходы.

Только через полтора года Кулибин приехал в Петербург. Ходил он по столице и дивился ее прямым улицам, красивым каменным домам и дворцам, просторным площадям.

Академия наук находилась на Васильевском острове. Была зима. На Васильевский петербуржцы перебирались прямо по льду замерзшей Невы.

В Академии наук Иван Петрович должен был заведовать мастерскими, теми самыми, которые основал и которыми не так давно руководил Андрей Нартов.

Весь день Иван Петрович был занят в мастерских и только вечерами да в праздничные дни мог заниматься своими изобретениями.

Еще по приезде в Петербург показалось ему странным, что через Неву не построено ни одного постоянного моста. Правда, весной, после ледохода, сооружался временный, наплавной. Осенью этот мост разбирался, и связь между частями города прерывалась. Неужели нельзя построить постоянный мост?

— Никак невозможно, — объяснил Кулибину один из старожилов Петербурга. — Слишком широка и быстра Нева. Не выдержат мостовые устои.

А если сделать мост в виде арки, дуги, концы которой будут упираться в берега реки? Арочные мосты строились и до Кулибина. Но какие? Самый длинный был в полсотни метров. А мост, задуманный русским механиком, имел пролет в триста метров!

Но как доказать, что такой мост выдержит свой вес и вес экипажей, проезжающих по нему? Иван Петрович строит модель, в десять раз меньшую настоящего моста.

Посмотреть испытания необыкновенной модели пришли самые видные академики: Л. Эйлер, С. К. Котельников, С. Я. Румовский.

На мост уложили три тысячи пудов железа. Кулибин увидел гору кирпичей:

— Тащите и кирпичи! — крикнул он рабочим.

Он взбежал на мост. За ним поднялись академики. Модель стояла не шелохнувшись.

Но модель — моделью. Настоящий же кулибинский чудо-мост так и не был построен.

Зимой 1779 года в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось объявление. В нем сообщалось, что механик Кулибин изобрел удивительный фонарь с особым зеркалом, «которое, когда перед ним, — писала газета, — поставится одна только свеча, производит удивительное действие, умножая свет в пятьсот раз противу обыкновенного свечного света и более». И петербуржцы в этом скоро сами убедились.

Однажды поздним вечером на Васильевском острове вспыхнул большой огненный шар. Он ярко осветил набережную.

— Что это? — спрашивали друг друга перепуганные горожане. — Уж не знамение ли, предвещающее какую-либо беду?

Люди, крестясь, большой толпой двинулись к Неве. И только подойдя поближе к огненному шару, убедились, что ничего таинственного в нем нет. Просто Кулибин вывесил из окна своей квартиры фонарь-прожектор. Секрет устройства фонаря состоял в том, что свет свечи отражался во множестве зеркалец, склеенных в одно большое вогнутое зеркало.

Кулибин хотел использовать свой прожектор для освещения улиц, на морских кораблях и маяках. А фонарь был превращен в забаву на балах у царицы и ее придворных. Замечательный мастер страдал. Ему хотелось быть полезным своей стране, а его принуждали заниматься пустяками да еще и хвалили за это.

Забавы ради вельможи привозили из-за границы диковинные автоматы, тешились сами и тешили других. Один из них, Лев Нарышкин — шутник и острослов, то ли в Германии, то ли во Франции купил «железного человека». Корнелий, так назывался автомат, сидел в кресле перед столиком. Он мог перебирать игральные карты, передвигать шашки, считать деньги. Устройство его было весьма сложным.