Наталья Кончаловская - Наша древняя столица

Но тут ударом ятагана

У входа в юрту был сражён…

А под покровом ночи тёмной,

Спеша в предутреннюю рань,

Из Пронска, Мурома, Коломны

Три князя шли спасать Рязань.

Они свои дружины гнали

На помощь брату своему,

Они тогда ещё не знали,

Какой конец пришёл ему.

И вдруг раскинулась пред ними

Сама беда, гроза сама,

Не видно солнца в сизом дыме —

На девять вёрст ордынцев тьма.

В неравный бой они вступили,

Своим сородичам верны,

И в сече головы сложили,

Со всех сторон окружены…

Рязань, Рязань! Теперь тебе,

Твоим несчастным горожанам

Уже не выстоять в борьбе,

Не совладать с жестоким ханом.

Враги в ворота ворвались,

Таких не знала ты доныне!..

С высокой колокольни вниз

С младенцем бросилась княгиня.

И чашу смертную до дна

Испив от горького начала,

В огне на площади она

Батыя мёртвая встречала…

Горят хоромы, терема —

Всё, чем Рязань была богата.

Декабрьская ночная тьма

Багровым пламенем объята.

Пять дней оборонял народ

Свой край, как говорит сказанье

И пять ночей небесный свод

Пылал над стонущей Рязанью.

А на заре шестого дня

В леса, в приют шатровых елей,

Врага жестокого кляня,

Бежали те, что уцелели.

И к ним, как воин и как брат,

Горя упорной жаждой мщенья,

Пришёл рязанец Коловрат

И стал готовить ополченье.

Их тысяча семьсот пришло.

Они зашли ордынцам с тыла.

Батый, взобравшись на седло,

Оцепенел: «Какая сила!

Откуда? Где она была?

Неужто мёртвые восстали?

Рязань сгорела вея дотла,

Над пеплом вороны летали!..»

Впервые дрогнула орда,

От ужаса теряя разум.

И двинул Коловрат тогда

Всю силу на ордынцев разом.

Не обучали эту рать,

Людей, случайно уцелевших,

Но каждый шёл врага карать

За родичей, в огне истлевших,

И за потопленных в Оке

Готов был каждый мстить монголам,

А меч у мстителя в руке

В бою не кажется тяжёлым

В декабрьской стуже бой суров,

И вражий рог ревёт сердито,

И шлемы валятся с голов

Горячим коням под копыта.

Пускай у русских меньше сил,

Но страха Коловрат не знает,

Уже свой меч он затупил,

Он меч монгольский поднимает.

Батый с него не сводит глаз, —

Какое русское упорство!

Он шурину даёт приказ:

Вступить с врагом в единоборство.

Смотри теперь, Батый, смотри,

Как в снежной и колючей пыли

От двух сторон богатыри

Перед войсками в бой вступили.

Взметнулись конские хвосты,

В зрачках коней огонь пожаров,

И расщепляются щиты

От сокрушительных ударов.

А с двух сторон войска стоят, —

Морозный воздух полон гулом,

И вдруг Евпатий Коловрат

Заносит меч над Хостоврулом.

Удар! В сугроб зарылся щит:

Батыев шурин пал — убит!..

И яростный Батыя крик

Застыл над снежной пеленою,

И оба войска в тот же миг

Друг другу в стык пошли стеною…

И столько жизней смерть взяла,

Что под снегами твердь стонала,

Пока рязанского орла

Шакалов стая окружала.

..И вот у ног Батыя он —

Евпатий Коловрат убитый.

А хан Батый? Он окружён

Угрюмых полководцев свитой.

Он, сам с собою говоря,

Стоит и смотрит, потрясённый,

На строгий лик богатыря,

Бессмертьем в смерти осенённый.

Монгольский меч в руке зажат —

Тот меч, которым дрался лихо

Рязанский воин Коловрат.

И хан Батый бормочет тихо:

«Когда б тот воин был моим,

Близ сердца я б держал такого!..»

А над землёй клубился дым,

Он гнал людей, лишённых крова,

В леса, на страх ордынским ханам,

На славу первым партизанам.

До берегов Москвы-реки

Ордынский хан довёл полки…

Кремль осаждает хищник смелый!

Он до зубов вооружён,

Он мечет огненные стрелы,

По стенам в крепость лезет он;

Во все ворота бьёт тараном,

Под башнями костры кладёт…

И нету сил бороться с ханом,

Пылает Кремль, пропал народ!..

Не много дней осада длится,

И вот уж больше нет столицы…

Над пеплом вороны летают,

Чернеют проруби реки.

Февральский снег ложится, тает

В местах, где тлеют угольки.

И на московском пепелище

Средь многих тысяч мёртвых тел

Своих родных и близких ищет

Тот, кто, по счастью, уцелел.

И горькой, дымной гарью тянет,

И горько плачет русский люд

О тех, кто никогда не встанет,

О ком не раз мы вспомним тут.

Не раз ещё Москва горела,

Не раз глумился враг над ней,

Орда топтала то и дело

Просторы родины твоей.

Но солнце к вечеру садится

И утром заново встаёт,

Так каждый раз свою столицу

Вновь восстанавливал народ.

СЛОВО О ПОБОИЩЕ ЛЕДОВОМ

Ой ты, Новгород Великий,

Господин торговых дел!

От боёв с ордою дикой

Ты счастливо уцелел.

И стоит твой Кремль-Детинец

На высоком берегу,

Словно сахарный гостинец

В светлый праздник на торгу.

Ой ты, древний город вольный,

Не привык поклоны класть…

Новгородцы недовольны,

Уступая князю власть.

Ты единственный меж всеми

Управлялся без князей,

Только ныне ведь не время

Вольной гордости твоей.

Там, куда садится солнце,

Неспокойно в этот час —

Ведь задумали ливонцы

Наши земли взять у нас.

А ливонский хищный рыцарь —

Самый ближний твой сосед.

У тебя ж, как говорится,

Воля есть, а войска нет!

В Переяславль тебе за князем

Посылать гонцов пора,

Пусть с поклоном рухнут наземь –

Среди княжьего двора.

Александр! Ведь он от шведа

В Невской битве землю спас,

И тебя он от соседа

Защитит на этот раз.

Хоть с тобою Невский в ссоре

И на норов твой сердит,

Но родной отчизны горе

Тяжелей своих обид.

По долине голубой

Снежною дорогой,

Соблюдая меж собой

Распорядок строгий,

Шла в поход большая рать

Князя-полководца,

Чтоб от немцев защищать

Землю новгородцев.

Позади остался дом

И тепло людское.

Впереди сверкало льдом

Озеро Чудское.

Лес по берегу высок,

Видно, рос веками.

Вышла рать на островок —

На «Вороний камень».

Перед утром русский князь

Обходил дружины,

С русским воинством стремясь

Дух держать единый.

«Слушай! Слушай, добрый люд,

Слову князя внемли!

Хан Батый, жесток и лют,

Разоряет земли.

Губит нас проклятый враг,

Грабит нас безбожно,

Но от хана как-никак

Откупиться можно.

Дань заплатим. Спору нет,

Стянем пояс туже.

Но ливонец — наш сосед,

Дело тут похуже!

Вот теперь не отбери

У ливонцев Пскова, —

Доберутся до Твери,

Суздаля, Ростова.

А захватят города

И начнут селиться,

И прости-прощай тогда,

Русская землица!

Нам их земли не нужны,