Анатолий Томилин - Хочу всё знать [1970]

Одна собирательница автографов настоятельно просила популярного немецкого драматурга Гергарта Гауптмана подарить ей два автографа. Он спросил её:

— Почему вы хотите получить непременно два моих автографа?

Та ответила:

— Ну как же! За двух Гауптманов я могу заполучить одного Легара!

Знаменитая французская артистка Сара Бернар играла как-то роль нищенки в одной пьесе. Выходя на сцену, она забыла снять с руки блестящий золотой браслет. После её слов: «Я не в силах идти дальше, я умираю от голода!» — кто-то крикнул из зала: «Продай свой золотой браслет!» — «Уже пыталась, — тотчас ответила Сара, — но на беду он поддельный».

Английский писатель Редьярд Киплинг узнал однажды из газеты, на которую подписывался, что он… умер. Посмеявшись, Киплинг послал издателю такое письмо: «Ваша высокочтимая газета сообщила о моей смерти. Поскольку вы в общем хорошо информированы, то и это сообщение должно соответствовать истине. Поэтому я прошу вас смотреть на мой абонемент как на ликвидированный».

Служил я в недавнюю пору матросом первого класса на грузовом пароходе «Руслан».

Это старый, но хороший корабль — надёжный, удобный, красивый. В его глубоких трюмах лежало множество разных полезных вещей, которые везли мы из Ленинграда на Дальний Восток. Долго шли мы по морям и океанам, по далёким и жарким краям. Ох и длинная эта дорога. Если всю её пересчитать на километры, так тысяч тридцать наберётся.

В Тихом океане пришлось нам завернуть для неотложного ремонта в американский порт Лонг Бич. Едва успели подойти к причалу, как у нас на борту появились чиновники пограничной полиции, таможни и санитарного надзора порта. Начался тщательный досмотр всех судовых помещений, проверка корабельных документов и всего экипажа. У каждого из нас американцы взяли отпечатки всех пальцев обеих рук. Это очень противная и оскорбительная процедура. Мы возмущались и протестовали, заявляя, что так поступают только с преступниками. Но американцы лишь посмеивались, говоря, что у них такой порядок. Наконец, уже вечером, все формальности были закончены и каждому из нас вручён небольшой серого цвета американский документ на право временного пребывания на их территории. Мы все облегчённо вздохнули, полагая, что теперь нас оставят в покое. Но не тут-то было.

— Вам надо сделать дератизацию, — неожиданно заявил санитарный инспектор порта.

— В этом нет необходимости, — ответил капитан. И, глядя прямо в глаза инспектора, добавил: — Недавно наше судно прошло отличную дератизацию в Ленинграде. Об этом у нас есть форменный сертификат, и срок его годности ещё далеко не истёк. На корабле нет ни крыс, ни мышей. Поэтому делать новую дератизацию без всякой надобности мы не будем.

— Не будете?

— Не будем! — ещё решительнее сказал капитан.

— Ну, хорошо. Мы проверим. И если найдём на вашем судне хотя бы одного мышонка, то мы заставим вас сделать дератизацию. Кроме того, ещё в газеты попадёте.

— Делайте, что хотите. А дератизации у нас не будет, — тихо, но твёрдо сказал капитан.

В этот же день, поздно вечером, два американских чиновника привезли на автомобиле десять штук специально устроенных проволочных клеток, именуемых вершами, и расставили их у нас на судне. В каждой верше вкусная приманка. Если крыса или мышь войдёт в клетку и начнёт приближаться к приманке, то обязательно окажется в западне: верша захлопнется и запрётся на автоматический замок. И без ключа её не откроешь. Расставили чиновники свои ловушки и говорят с ехидцей:

— За добычей приедем утром. Спокойной ночи. — Откланялись и уехали.

А мы только усмехнулись им вслед, потому что хорошо знали, что на «Руслане» нет грызунов и американские ловушки останутся пустыми. Беспокойный день подходил к концу. Многие у нас уже спали, когда с берега внезапно приказали сделать перетяжку. Надо было подвинуться вперёд вдоль пирса метров на двести. Пришлось для этого поднять всю палубную команду. Перетяжка прошла быстро и удачно. Но с одного носового швартова сорвался накрысник и утонул. Заменить его было нечем, и швартов оказался без заградительного щита. Это, конечно, мелочь. Но в данном случае дело могло принять неприятный оборот.

Представьте себе, что по этому швартову с берега на судно проникнет крыса и попадёт в клетку. Тогда американцы будут торжествовать. А нам из-за какой-то паршивой да ещё чужой крысы придётся делать дератизацию. А это значит, что пароход будет выведен из эксплуатации: все машины на нём остановят, весь груз из трюмов выгрузят на береговые склады, весь экипаж удалят с корабля на берег, в гостиницу… А на судне будет хозяйничать специальный химический отряд. Он наполнит ядовитым газом все помещения «Руслана» и оставит их в таком положении на продолжительное время, чтобы наверняка отравить всех грызунов, если они тут окажутся. Потом вернутся моряки, сделают генеральную уборку, запустят в ход машины и примут обратно свой груз.

Каждый моряк знает, как много дней отнимает выгрузка и погрузка, не считая самой дератизации. И за всю эту вынужденную канитель мы ещё обязаны будем заплатить огромные деньги. Да впридачу ещё в газетах нас пропечатают. Тут было о чём подумать.

Ровно в полночь я заступил на вахту. Все на судне спят, кроме старпома, меня и двоих вахтенных по машине. Но они находятся глубоко подо мной в стальных недрах машинного отделения и заняты там своим делом. Старпом — мой вахтенный начальник — тоже чем-то занят у себя в каюте. На палубе остался только я — вахтенный матрос.

Ночь выдалась тёмная, штормовая. Где-то совсем близко ходуном ходит Великий океан. А здесь в порту благодать. Даже не качнёт. Только ветер тревожно гудит в корабельных снастях да летят над «Русланом» сырые лохмотья мятущихся туч.

Я огляделся. Корабельная палуба была на одном уровне с причалом. Расстояние от борта судна до бетонной стенки причала около метра. Через эту щель положен короткий трап. Прямо передо мной на берегу стоит низкий длинный склад с плоской крышей. На ней сидят и спят большие чайки и носатые пеликаны. По причалу вдоль «Руслана» ходит полицейский.

Мне, как вахтенному, следует глядеть в оба за трапом. А кому же ночью нужен этот трап? Да никому, кроме крыс и мышей. Недолго думая, я втащил трап на палубу и наглухо закрыл фальшборт. Так будет спокойнее. А утром снова положу трап на место.