Игорь Акимушкин - Мир животных. Насекомые. Пауки

Невесте от женихов покоя нет – надоедают ей, аппетит портят. Самых назойливых она смиряет очень просто – отправляет с этого света на тот. Но других этот мрачный урок не смущает. Поэтому приходится паучихе, которая не любит суматохи, бросив дом и гостей в нем, уходить, искать одиночества и покоя (пусть временного!).

По-калмыцки каракурт – «бельбесен-хара», что значит «черная вдова». Так же – «черной вдовой» – назвали каракуртова заокеанского родственника и американцы. Смысл прозвища очень точен: сразу после свадьбы почти все паучихи этого рода сами себя обрекают на вдовство – убивают эфемерных мужей. Если за первым, домогаясь любви, придет второй паук, то и его ждет та же печальная судьба.

Но есть (правда, их мало) и такие странные паучихи, которые от традиционного в их роду каннибализма уклоняются (по каким причинам – не вполне ясно) и не казнят после свадьбы мужей. У этих снисходительных невест женихи гостят на паутине долгого, прямо надо сказать, ни к чему им такая богадельня. Пауки ведь, как вышли в брачный поход, так ничего с тех пор и не ели (только воду жадно пили). И поститься будут до конца дней своих, а потому чахнут на глазах в бесполезном увядании на паутине. Иные, правда, злоупотребляя доверием «хозяйки» дома, без конца ей надоедают своим ухаживанием – покоя от них нет, только дичь зря распугивают! Не так уж бессмыслен, как видно, этот варварский обычай паучих – уничтожать поскорее отслуживших свое пауков.

В июне начинается брачная пора у каракуртов, а в июле уже почти все их самцы погибают, казненные или от голода.

Но самки еще живы – до осени, до зимы. Их миссия на земле еще не закончена. Чтобы с большим успехом завершить свою жизненную карьеру, многие из них путешествуют еще раз – вторая миграция. Это в июле, в самую жару. Опять по ночам, посеревшие от пыли, ползут они – ищут мест наиболее прохладных, чтобы сплести сети оседлого своего пребывания для коконов и яиц.

Конструкция этих сетей несколько иная, чем прежде. Логово уже не вверху отверстием вниз, а внизу, на земле и даже под землей. А от него в одну сторону (а не во все, как прежде) тянутся нити паутины, почти горизонтально (конечно, если горизонтален рельеф, над которым они натянуты), – это над проплешиной земли, не заросшей травой. Если же приходится за неимением лучшего плести сети над небольшой травой, то тенёта обычно слегка выгибаются вверх рыхлой полусферой.

Нити сходятся, как к эксцентричному центру, к логову паука и нередко, сходясь, образуют небольшой тоннель или, точнее, узкую воронку, сужающуюся в само логово. Оно куполообразное, шаровидное, яйцевидное, вытянутое, но всегда тесно спаяно с комочками земли, травинками и всем, что лежит рядом.

Нити тенёт прочные, натянуты туго и совсем не без смысла, хотя на первый взгляд и беспорядочны. Антагонистические оттяжки держат всю сеть в постоянной эластичной готовности: пустой спичечный коробок высоко подскакивает вверх, если бросить его на каракуртовы тенёта. Вертикальные, приземленные нити и некоторые паутинки горизонтального свода вооружены множеством липких шариков, «аккуратно нанизанных, подобно бисеру, на осевой нити». Размеры их – от 0,005 до 0,4 миллиметра. Если иглой эти шарики слепить воедино, то они сами собой разъединяются, разбиваясь на крохотные сферы.

Когда эти предательские бусинки надежды паука оправдают – крепко влипнут в беспечно прыгающего пруса или саранчу и сотрясание нитей о том просигналит, каракурт атакует. Тактика та же, что и у молодого: быстрый бросок на дичь, задние лапки ловко подхватывают капельки жидкой паутины и метко кидают их в цель. А цель очень миниатюрна – ножки или ножка попавшего в беду насекомого. Клеем склеенные, свободу передвижений они теряют. Тогда паук приводит в действие свой главный стратегический резерв – механическую силу паутинной конструкции, до поры не использованную. Он оплетает жертву тонкими нитями, но так инженерно-искусно, что противник его, как бы ни был велик и тяжел, скоро теряет твердую опору под ногами и повисает беспомощно, словно Антей, вскинутый над землей Гераклом. Методически каракурт протягивает от своего Антея вверх, к паутине, эластичные «тросы», а нити под ним обрывает. Натяжение упругих тенёт, освобождаясь от заземления, поднимает в воздух спеленутую добычу, лишая ее последней надежды на спасение.

А эта добыча отлично знает, с кем имеет дело и что сопротивление тут бесполезно. Но хитрость иногда помогает. Поэтому прус, влипнув в скверную историю – в тенёта каракурта, прикидывается мертвым (мертвецов паук не ест). Сложит ножки и замрет – паук подбежит, пощупает комедианта и уйдет назад в логово. Тогда прус несколькими сильными прыжками, бывает, и выскочит на свободу. Если не выскочит, то пропал: паука второй раз не проведешь. И первое притворство не многих каракуртов обманывает. Обычно долго сидят они около мнимого трупа и ждут, не шевельнется ли он. Чуть шевельнется – и, считайте, актер сыграл (вернее, не сыграл) свою последнюю роль.

Но когда кто помощнее пруса забредет в зону действия тенёт, например большой навозный жук, словно танк, себя сквозь все преграды продирающий, очень крупный, скорпион или фаланга (с мелкими каракурт лихо справляется!), паук угодливо подбегает и помогает им освободиться от паутины – а то все его хитрое сооружение поломают и порвут.

Плетение кокона самкой каракурта.

Та же история и с богомолом. Мелких каракурт, ловко заарканив, с аппетитом ест. Но когда большой богомол реветина забредет, лениво прогуливаясь, на его тенёта, паук только выскочит и сейчас же убегает подальше. Этот богомол отлично ходит по паутине и не вязнет. Но ошибаться свойственно не одному человеку – бывает, и каракурт, толком не разобравшись в ситуации, кидается сгоряча и на богомола реветину и какую-нибудь ногу его метко брошенным липким ядром блокирует. Роковая ошибка, которая и каракурта кое-чему учит: гибкий богомол, не теряя достоинства, без паники, не спеша изгибается назад – и молнией падает разящее его оружие. Как ножницами, рассекает клешней тело паука. Ранение серьезное, и паук едва доползает до логова, где неотложная госпитализация надолго лишает его боевой формы. А богомол, лениво обкусав клей на ноге, спокойно идет себе дальше, куда и шел.

Самка каракурта охраняет свои коконы.