Валентин Головин - Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели

— Изобретатель всегда должен уметь в обыкновенных предметах открывать новые свойства. Все вы не раз видели бутылки из-под молока или кефира. А вот какой-то юниз увидел в такой большой литровой бутылке подставку для своей настольной лампы. Он насыпал в нее горстку речного песка, посадил на дно водоросль, налил воду и пустил плавать рыбешку. Ну, а сверх подставки приладил лампу, прикрыв ее трехгранным разрисованным абажуром. На стенках абажура тоже изображены рыбы, водяные растения, воздушные пузырьки. И такой лампой нельзя не залюбоваться!

— Ну, две космические лампы не хуже, — вступился кто-то. И девизы тут подходящие: один — «К луне», другой — «Космос»…

И верно, эти две лампы были по-своему тоже хороши. Одна ракета, спаянная из трех консервных банок из-под сгущенного молока, с острым носом, стабилизаторами, стояла на подставке. Другой светильник тоже представлял ракету. На верху ее, на иголке, непрерывно вращалась легкая бумажная спираль током теплого воздуха, который поднимался от горящей электролампы. И спираль как бы постоянно ввинчивалась все выше и выше.

— А тут, ребята, — продолжала свой рассказ Нина, — у нас стоят самые чудаковатые лампы. Они вызывают у всех улыбку. Те, кто их делал, сумели догадаться, что каждая матовая лампа может быть головой, а патрон — туловищем какой-нибудь фигурки. Вот поглядите на забавные фонарики «Дождик», «Футболист». Первый фонарь изображает девочку, которая закрылась зонтом от дождя. Зонт — абажур. Футболист катит мячик-шарик от пинг-понга. Это лихой мушкетер — «Черная маска».

Как их смастерить, наверное, уже понятно всем. Руки и ноги этих фигурок сделаны из проволоки, навитой на карандаш.

Чтобы лучше держалась краска, которой нарисованы глаза, рот нос и уши, стекла ламп заматованы — потерты шкуркой.

Но выше всех на выставке горделиво возвышалась странная лампа с девизом «Прима». Подставку «Примы» сделали из длинной точеной деревянной ножки. Абажур был кружевной и походил на юбку. Ромашкин эту лампу называл «Прима-балерина» и еще «Коломбина». Он долго ходил около этого нелепого фонаря и подозрительно качал головой. Кружева абажура намекали, что «балерина» — рукоделие какой-нибудь школьницы. А вычурная точеная подставка с медными деталями очень походила на дело рук опытного токаря.

Появился еще один интересный экспонат — торшер. Его стойки были сделаны из двух старых бамбуковых лыжных палок. Их вставили в деревяшку, прикрытую перевернутым алюминиевым тазиком. Абажуры имели проволочный каркас, обмотанный длинной лентой.

В последний день на выставку пришли Тортиков и Гадалкин. Они долго крепились, чтобы показать всем свое равнодушие к клубу юнизов.

— Пока вы дремали, другие намастерили десятки своих ламп, — сказал им Ромашкин.

— А откуда ты знаешь, что тут нет нашей лампы? — возразил Сенька. На это трудно было что ответить. Судьи выставки пока еще не сказали своего слова.

— Ну, а какая лампа, по-вашему, лучше всех? — спросил Мишка.

— Конечно, «Прима»! Сразу видно — мастерство! А вы, чудаки, по-видимому, и не знаете, что «Прима» означает— первый, главный, основной. Не будь этой лампы, здесь и смотреть-то не на что!..

И, оглядев небрежно выставку, Тортиков зевнул и произнес:

— Насколько я понял из этой показухи, все ваши юнизы — самозванцы!

— Как самозванцы? — вскипел Пуговкин.

— А так! Ведь вовсе они не изобретатели. Вы, чудилы, вероятно, и не подозреваете, что все ваши доморощенные фонарики-светлячки вовсе не изобретения, а только разные конструкции одной всем давным-давно известной вещи.

Но залп насмешек, нацеленный в только что родившийся клуб, промахнулся.

Друзья не дали в обиду свое любимое детище.

— Напрасно ты, Артур, нас дурачками-чудачками считаешь. Чтобы научиться плавать, надо окунуться в воду. А чтоб стать изобретателем, надо уметь даже из бросовых, никчемушных материалов мастерить нужные вещи. Что посеешь, то и пожнешь. А сеять лучше заранее, пока тут почва не засохла, — и он постучал его по лбу.

Тортиков понял, что юнизов, как говорится, на смех не поднимешь и на испуг не возьмешь. И только Гадалкин на прощанье загадочно произнес:

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним…

Наконец наступил долгожданный день подведения итогов конкурса ламп. У дверей кабинета физики, где шло бурное заседание жюри, толпилось множество ребят.

Среди них были и Артур с Сенькой. Жюри решило отметить три девиза: «В космос», «Золотая рыбка» и «Прима».

Вскрыли конверты и узнали фамилии мастеров.

Космическую лампу создал Олег Добров из 5-го «Б». Он получил дрель и диплом. Рыбку придумала Катя Терентьева — ей дали интересную книгу и тоже диплом. Ну, а с «Примой» случилось нечто неожиданное. У нее оказалось два мастера — Тортиков и Гадалкин. Председатель жюри, учитель физики Александр Иванович, славился своей справедливой строгостью. Ему были хорошо известны «успехи» этих дружков в учебе, и он заявил:

— Тут что-то не так!

Давайте-ка поинтересуемся у этих мудрецов, как они смастерили свой чудо-фонарь.

Артуру и Сеньке было задано всего три вопроса.

— Какую помощь при вытачивании на токарном станке подставки лампы вам оказали бабки?

Тортиков моментально вознегодовал:

— Что за бабки? Никакие бабушки нам не помогали…

— Итак, бабок у вашего токарного станка не было, — отметил физик.

— Конечно, — уверенно подтвердил Сенька.

— Я вижу, вам неизвестно, что у любого токарного станка всегда есть бабки. Так называются стойки, между которыми токаря устанавливают детали для обтачивания, — усмехнулся физик.

— Ну, а из какого дерева вы точили свою подставку?

Сенька и Артур ответили сразу оба. Только один сказал — дуб, другой — ель.

— А по-моему, липа! — вмешался Мишка. — Вся эта лампа пахнет липой, она липовая, сделанная чужими руками.

— Погоди, Ромашкин, пусть они теперь скажут, как называется узор петель, из которых сплетен их кружевной абажур.

Видя, что угодили в петлю, Сенька и Артур густо покраснели и признались во всем.

Оказывается, для них лампу «Прима» сделали их родители.

— Ну что ж… — предложил Пуговкин, — пусть она и будет «Примой», но только с конца. А этим горе-изобретателям дадим утешительную премию.