Сергей Богданчиков - Происхождение марксистской психологии

Подводя итоги дискуссии между К.Н. Корниловым и Г.И. Челпановым по вопросу о соотношении психологии и философии, мы вынуждены заключить, что и здесь Корнилов не смог противопоставить что-либо серьезное и обоснованное тем взглядам Челпанова на психологию, философию и марксизм, которые были сформированы еще задолго до революции. Не обнаружили мы и принципиальных изменений взглядов Челпанова на проблему «психология и философия». Оставаясь на своих позициях, Челпанов лишь пытался найти общий язык, идя на уступки в сфере терминологии и не акцентируя внимания на неясностях и противоречиях в самом марксизме, т.е. в трудах Плеханова, Маркса, Энгельса, Ленина, Бухарина и т.д. Мы считаем это не «хитроумной тактикой борьбы», а проявлением стремления вести научную дискуссию по научным правилам, т.е. оставаясь в рамках чисто научного, предметно-логического аспекта и не выходя без нужды в метафизические и политические плоскости.

В заключение заметим, что спор между Корниловым и Челпановым по проблеме «психология и философия» все-таки исходным своим моментом имел различную трактовку у обеих сторон не столько философии или марксизма, сколько психологии, ее проблем и задач.

Отдельного изучения заслуживает спор между Корниловым и Челпановым по вопросу о материализме и идеализме в психологии. Стоит проанализировать, насколько точны были обе стороны в постановке проблемы, использовании ключевых понятий, понимании точки зрения оппонента, убедительности своей аргументации. Вначале рассмотрим, насколько был точен Корнилов в вопросе о материализме вообще и его трактовке в психологии в частности при критике взглядов Челпанова.

Корнилов критикует в докладе «Современная психология и марксизм» Челпанова за «извращение учения материалистов», в качестве подтверждения напоминая читателю о книге Челпанова «Мозг и душа», имевшую, как известно, подзаголовок «Критика материализма и очерк современных учений о душе» [30].

Не упуская, таким образом, случая напомнить, что до революции Челпанов выступал (конечно же, говорили, что «боролся») против материализма, Корнилов пишет: «Критикуя материализм и выясняя, почему материализм пользуется популярностью, проф. Челпанов говорит, что это объясняется «простотой учения, при которой понятия вроде души, сознания, мысли совершенно упраздняются». Что понятие души устраняется с точки зрения материализма, это не подлежит никакому сомнению, но чтобы упразднялось понятие мысли, это можно объяснить только ничем иным, как стремлением в корне извратить учение материалистов» [14, с. 43].

Попробуем разобраться в этом споре. Действительно, именно так, как и сказано у Корнилова, Челпанов характеризовал материализм в работе «Мозг и душа», цитата приведена почти дословно [30, с. 17]. Не менее верно, что марксизм – это материализм, а не что-либо иное, и в нем признается реальность сознания, мысли и т.д. Выходит, Корнилов был прав, упрекая Челпанова в неправильной трактовке материализма вообще и марксизма в частности? Вся суть, как видим, заключается в понимании того, что такое материализм. Что же понимал под материализмом Г.И. Челпанов в своей книге «Мозг и душа»?

В первой лекции «Что такое материализм?» Челпанов характеризует три основных учения «о природе души» [30, с. 22-23], которые являются монистическими, т.к. признают только одну субстанцию: это материализм, спиритуализм (идеализм) [30, с. 22] и спинозизм, он же психофизический монизм [30, с. 23]. При этом Челпанов не отрицает наличия множества переходных и промежуточных подходов. Он подчеркивает также, что эти три точки зрения являются метафизическими, а не эмпирическими; при эмпирическом (физиологическом или же собственно психологическом – частнонаучном, как мы сказали бы сейчас) подходе можно ограничиться, не входя в область метафизики, лишь утверждением о параллельности психических и физических (физиологических) процессов, никак не объясняя эту параллельность (одновременность) их протекания.

Классификация философских направлений у Челпанова имеет чисто внешнее, терминологическое сходство с делением философов на материалистов и идеалистов в работе Энгельса [36], где говорится, что, решая «высший вопрос всей философии, вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе, … о том, что является первичным: дух или природа, … философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как они отвечали на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, … составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма» [36, с. 283]. И далее Энгельс добавляет слова, которые показывают, что фактически им вводилось свое понимание материализма наряду с другими, традиционными пониманиями материализма, а также идеализма и всего основного вопроса философии: «Ничего другого первоначально и не означают выражения: идеализм и материализм, и только в этом смысле они здесь и употребляются. Ниже мы увидим, какая путаница возникает в тех случаях, когда им придают какое-либо другое значение» [36, с. 283].

У Челпанова мы не находим такой – с точки зрения развития, диалектики, истории – формулировки всего вопроса. Необходимо учитывать, что Челпанов, конечно, излагал общепринятую в то время классификацию, внося в нее свое понимание нюансов. Свои вариации в изложении основного вопроса философии мы находим, например, в уже не раз цитированной работе Н.Н. Ланге [16].

Для Челпанова вопрос заключается не в том, чтобы определить, что первично, а что вторично, а в том, чтобы «объяснить все сущее» [30, с. 22], указать «основной принцип вещей», т.е. понять, как устроен мир, что лежит в его основе. Соответственно понятия «материализм» и «идеализм» приобретают у Челпанова и Энгельса (Плеханова и т.д.) различный смысл. Отметим, что хотя Челпанов цитирует [30, с. 24] только что приведенное нами определение материализма и идеализма по Энгельсу, он все же не выходит на принципиальное различение в самой постановке основного вопроса у себя и у Энгельса. Челпанов не принимает классификацию Плеханова и Энгельса не из принципиальных соображений, а скорее из соображений удобства, что видно из следующих слов Челпанова: «Если принять классификацию г. Бельтова [псевдоним Г.В. Плеханова. – С.Б. ], то мы не будем знать, к какой группе философов следует отнести Герберта Спенсера. Говорить в наше время, что существуют только две системы – материалистическая и спиритуалистическая – совершенно неправильно, и поэтому мы должны при классификации систем всегда помнить, что существует третья группа учений – это именно психофизический монизм» [30, с. 24].