Екатерина Алексеевская - Законы развития судебной системы

Для лучшего управления государственными делами учреждаются 8 министерств, в числе которых Министерство юстиции [27]. В его компетенцию входило право надзора за правильностью разрешения споров и движением дел в судах, составление статистических и аналитических отчетов, содержащих причины динамики роста дел. В результате этого преобразования прокуроры вошли в систему органов юстиции, а министр юстиции одновременно являлся Генерал-прокурором. Принятые государством меры не улучшили ситуацию в судах, а способствовали лишь уяснению причин нарушения закона и судебной волокиты. Поэтому через четверть века снова меняется порядок направления донесений о нарушении законов империи и жалобы на судебные постановления с упразднением Особенной канцелярии Министерства внутренних дел и учреждением «Собственная Моя Канцелярия» [28]. Правом обращения в Канцелярию обладали лица, участвующие в деле, и их представители. Предусматривались требования к форме и содержанию жалобы. Основаниями к оставлению без движения жалобы, помимо несоблюдения ее формы и содержания, было истечение установленного указом срока обращения, а также «писанные безпорядочно или безсмысленно, на клочках бумаги или с неприличными выражениями» [29]. Для исправления выявленных недостатков прошений назначался срок, который не мог превышать одного месяца. Надлежаще оформленные жалобы направлялись в Особое Государственное Присутствие для предварительного рассмотрения [30].

Несмотря на то, что главой государства уделялось внимание вопросам надлежащего осуществления правосудия, принимаемые им меры не были достаточно эффективны. Они напротив, порождали еще большие трудности. Так, например, Манифестом «о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об устройстве их быта» от 18 февраля 1861 года приветствовалось создание в каждой губернии и уезде Мировых Посредников и Мировых Съездов для рассмотрения на местах споров в связи с исполнением нового Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости [31]. Однако их создание на местах не было повсеместным и стремительным, что обманывало ожидания общества в сникании справедливого правосудия более быстрым и простым способом.

В 1864 году был введен институт мировых судей, что повлияло на количество судебных инстанций, которое возросло до семи: мировые судьи, съезды мировых судей, уездные суды, палаты губернского суда, Сенат в лице кассационных департаментов и общего собрания, император как высшая судебная инстанция. Принимаются процессуальные кодексы [32], регламентирующие в том числе апелляцию, кассацию и пересмотр судебных актов. При этом рассмотрение дела по существу допускалось лишь в двух инстанциях (в суде первой и апелляционной инстанций). Сенат не рассматривал дела по существу, а наблюдал «за охранением точной силы закона и за единообразным его исполнением всеми судебными установлениями Империи» [33], и осуществлял, по сути, также функции конституционного суда [34]. Уставы (гражданского и уголовного) судопроизводства предусматривали виды просьб об отмене решения суда: о кассации, пересмотре решения [35], а просьбы не участвующих в деле лиц были знакомы лишь гражданскому процессу. Основанием к отмене решения (приговора) суда в кассационном порядке являлось явное нарушение смысла закона или неправильного его толкования, несоблюдение подведомственности рассмотрения спора. Поводом для пересмотра судебного решения являлось обращение сторон по делу либо протест прокурора. Пределы проверки были ограничены доводами кассационных жалоб (протестов). Отличия реформенного суда от прежнего заключались в том, что упразднялась сословная подсудность дел вместе с соответствующими судебными инстанциями, а судебный процесс строился на демократических принципах: равенство и состязательность сторон, устность, непосредственность, гласность и право на защиту.

Однако нарастающие революционные настроения в обществе и практика мировых судей, которая складывалась не в пользу сюзеренов, обусловили проведение властями контрреформы уже через 7 лет после ее начала. В число ее мер вошли ограничение демократических институтов судопроизводства: независимости и несменяемости судей, гласности и состязательности процесса, рассмотрение уголовных дел присяжными заседателями, а также ограничение права подсудимого на защиту, изменение порядка расследования и рассмотрения политических дел, почти сведена на нет компетенция мировой юстиции [36]. Значительный рост количества политических дел привел к изменению правил их подсудности, которые теперь передавались судебным палатам губернского суда от Сената, с которыми последний не справлялся [37]. Создание специального верховного суда по уголовным делам в 1878 году окончательно нивелировало достижение реформенного суда, равного для всех.

Массовое недовольство медлительностью осуществления правосудия и его качеством, множественностью судебных инстанций снова привело к отрицанию обществом такой судебной системы. Воплощением общественных настроений того периода можно считать «Революционный катехизис русского эмигранта» М. Бакунина [38]. Критикуя новый подход к решению имеющихся проблем, В.П. Безобразов писал, что в «самых «передовых» (?) современных революционных учений, прямо и буквально заявлено, что «истинный революционер должен отказаться от всякой науки нынешнего мира, предоставить ее будущим поколениям. Он должен знать только одну науку разрушения. <���…> Конечно, нельзя себе вообразить, чтоб какая бы то ни была человеческая мысль могла дойти до более крайнего самоотрицания. ужасен этот умственный хаос в понятиях, нельзя однако не радоваться, когда зло в человеческом обществе достигает последней ступени логического абсурда, когда оно доходит до подобного самоотрицания или внутреннего противоречия. Эту неизбежную логическую и историческую последовательность революционных движений, разлучившихся с успехами наших наук в самом ее существе, – можно только приветствовать как добрый признак времени, как предвестие может быть близкого криза в недугах нашего времени» [39]. Его слова как нельзя точно отражают нарождающуюся тенденцию отрицания существующей системы государственного управления, в том числе судебной системы. Учитывая то, что они были изложены за тридцать восемь лет до полного крушения государственной системы органов власти, можно утверждать, что философия разрушения самодержавного уклада управления государственными делами прочно вошла в сознание революционеров и позиционировалась ими как новая идеология.

Свидетельством этого может служить Декрет Совета Народных Комиссаров от 24 ноября 1917 года № 1 «О суде», которым упраздняются все существующие судебные установления. Вместо упраздненных судебных учреждений осуществляют правосудие выборные из народа судьи, которые разрешают правовые споры не на основе законов, а на основе «революционной совести» [40].