Ольга Турышева - История зарубежной литературы XIX века: Реализм

«Цветы зла» – поэтическая книга, обладающая внутренним сюжетом. Это сюжет путешествия души поэта по кругам современного ада. Недаром первоначальное название книги – «Лимбы». (Лимбом в «Божественной комедии» Данте назывался первый круг ада, Бодлер использует это слово во множественном числе, подразумевая круги ада вообще.) Отдельные циклы в составе «Цветов зла» (их шесть) символизируют эпизоды жизненного путешествия поэта по аду современной ему жизни. Причем если первый цикл книги открывается описанием того, как поэт приходит в мир, ему глубоко враждебный, и как трагически порой складывается его взаимодействие с этим миром (стихотворения «Благословение», «Альбатрос»); то последний цикл посвящен теме смерти. Так поэтическая книга имитирует жанровую форму романа – форму повествования о герое, находящемся в процессе самопознания и познания мира 4.

Эстетика Бодлера сложилась под влиянием оригинальной идеи вселенского родства, аналогии всех вещей и явлений мира. Эта идея полемизировала с романтической концепцией двоемирия, в рамках которой, напомним, действительность и идеал принципиально противопоставлены друг другу. Бодлер, наоборот, настаивает на подобии как законе мироздания. Так, в стихотворении «Соответствия» природа осмысляется как некое единство, смысл которого открывается человеку благодаря существованию глубоких перекличек и взаимосвязей между разными формами ее (природы) проявлений. Приведем это стихотворение в переводе Вильгельма Левика.

Данная идея определила основные положения эстетики Бодлера, которую он сам называл сюрнатурализмом. Центральный принцип сюрнатуралистической эстетики составляет установка на обнаружение в упадочном состоянии общества изначально присущего ему эстетического содержания. Характеризуя современность как время «тотального упадка» и «всеобщей деградации», Бодлер настаивал на том, что во всех проявлениях общественного кризиса присутствует некая таинственная красота: какой бы безобразной ни казалась современная жизнь, в ней всегда присутствует эстетика. (Ср. с позицией Флобера, который считал, что «красота несовместима с современной жизнью» и задача художника состоит в показе пошлости современного человека.) По Бодлеру, роль поэта состоит в том, чтобы «понять характер современной красоты» и «извлечь» ее «из человеческой жизни» (статья «Поэт современной жизни»).

Такого рода литературу Бодлер и называет сюрнатуралистической, противопоставляя ее литературе натуралистической, то есть нацеленной на копирование действительности. Сюрнатуралистическая (сверхприродная) литература, по Бодлеру, не копирует природу, а выявляет те глубинные аналогии, которые лежат в основе жизни и обуславливают ее парадоксальную многозначность. Таким образом, творчество Бодлера, как и творчество других французских писателей этого времени, также нацелено на выявление объективного закона, но в данном случае это не столько закон общественной жизни, сколько закон, определяющий жизнь всего мироздания.

Поэтому в поэзии Бодлера, воспользуемся выражением Достоевского, «противоречия вместе живут». Красота сопрягается с пороком и отчаянием (стихотворения «Гимн красоте», «Люблю тот век нагой»); смерть представляется желанной в силу сулимых ей возможностей новой жизни («Путешествие»); любовь не мыслится вне ненависти и насилия (стихи к Жанне Дюваль); а носителем идеального начала оказывается страдающий по причине собственной преступности человек: в стихотворении «Идеал» это леди Макбет, в стихотворении «Литании к Сатане» – Сатана, в целом ряде других стихотворений – сам лирический герой, чье переживание собственной порочности содержит в себе странную браваду пороком (например, стихотворение «Непоправимое»). Приведенные ниже и самые, пожалуй, знаменитые стихотворения Бодлера, выразительно иллюстрирует описанные особенности его поэтического мышления.

Предельно натуралистически изображая разлагающийся труп лошади, поэт прозревает в нем странную, парадоксальную красоту («стан богини, готовый лечь на полотно»), а в последних строфах, адресуя своей возлюбленной обещание неизбежности такого же удела, находит возможность утверждать силу искусства, единственно способного сохранить «тленную» красоту.