Димитрий Чураков - Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Во-первых, советская система в годы войны видоизменялась далеко не только под давлением протестных настроений в обществе. Сам по себе резкий переход от мира к войне привёл к серьёзным переменам настройки аппарата власти с учётом динамики обстановки. Во-вторых, изменения шли и в течение всех предшествующих десятилетий , начиная с 1917 года. Абсурдно настаивать на том, что в годы войны этот непрерывный процесс рихтовки государственного механизма нужно было заморозить. Наконец, не стоит забывать судьбу имперской России. Косность политических институтов в конечном итоге привела её к гибели. Следовательно, гибкость советской системы служит доказательством её устойчивости , а не кризиса.

Начавшаяся война поставила на повестку дня решение многих новых задач. Одной из них была реконструкция политической системы СССР. Планы по превращению страны в единый военный лагерь имелись ещё до её начала. Но жизнь вносила свои суровые коррективы в прежние намерения. Заниматься отладкой государственной машины приходилось в чрезвычайных условиях.

Под натиском превосходящих сил врага Красная Армия с боями отходила. Нарушались налаженные в предвоенный период каналы и рычаги управления, в том числе армией. Насущной потребностью было и изменение идеологических установок. Нужно было по-другому, с учётом военного времени выстраивать систему взаимоотношений власти и общества. Без прочной смычки и взаимного доверия между ними о победе можно было бы забыть. Предстояло объединить волю миллионов людей и направить её на достижение общей цели. Каждый советский человек – от солдата до генералиссимуса – должен был выполнить свою часть общей задачи . Только так можно было переломить хребет врагу, навязавшему нам войну, не виданную прежде по своим масштабам и бесчеловечности.

Ненаучно и аморально извращать и преувеличивать негативные факты в политической сфере военного времени. Произнося свой знаменитый тост «За русский народ» 24 мая 1945 г. в Кремле на приёме в честь командующих войсками Красной Армии, И. В. Сталин вспоминал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины,

Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошёл на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии». И доказательных возражений против этих слов не было и нет до сих пор…

Процесс перевода государственной машины на военные рельсы был запущен в первые же часы войны. Некоторые мероприятия были продуманы заранее, другие – стали ответом на быстро меняющуюся ситуацию. Уже в первый день войны 22 июня Политбюро, а затем Президиумом Верхового Совета СССР принимаются четыре важных документа, определивших характер мобилизационных мероприятий. Это указы: № 95 «О мобилизации военнообязанных»; № 96 «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», № 97 «О военном положении»; № 98 «Об утверждении Положения о военных трибуналах».

На следующий день, 23 июня Политбюро приняло постановление «О Ставке Главного Командования вооружённых сил Союза ССР». Оно было оперативно оформлено совместным закрытым постановлением СНК и ЦК ВКП(б). Таким образом Ставка Главнокомандования стала первым созданным в годы войны чрезвычайным органом. Это был орган, руководящий вооружёнными силами. Председателем Ставки был назначен Нарком обороны С. К. Тимошенко, а членами – И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Будённый, Г. К. Жуков и Н. Г. Кузнецов.

Как видно, большинство «рядовых» членов ставки были по своему положению, а главное, авторитету в стране несоизмеримо выше её формального руководителя. Данное обстоятельство создавало ряд трудностей. Вероятно, это понимал и сам Тимошенко, который подписывался под исходящими из Ставки документами не как её Председатель, а расплывчатой формулой: «От Ставки Главного Командования Народный Комиссар Обороны С. Тимошенко».

Состав и даже название этого важного органа неоднократно трансформировались. Так, 10 июля, по официальной версии в связи с образованием Главных командований отдельных направлений (Северо-Западного, Западного и Юго-Западного), он был переименован в Ставку Верховного Командования. Тимошенко был заменён Сталиным, который стал Председателем Ставки. Тогда же в неё был введён Б. М. Шапошников, как очень скоро выяснилось – с дальним прицелом: 30 июля он возглавил Генштаб, сменив менее опытного в штабной текучке Г. К. Жукова. Чуть раньше, 19 июля 1941 года, Тимошенко лишился своего высокого поста. Вместо него НКО возглавит лично Сталин. 8 августа Иосиф Виссарионович стал Верховным Главнокомандующим. Соответственно Ставка Верховного Командования была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования. В итоге, организация управления армией приобрела свой законченный вид. Как подчёркивал в этой связи А. М. Василевский, в результате проведённых реорганизаций «значительно улучшилось руководство Вооружёнными Силами, их строительством и обеспечением».

Важную роль в переходе страны на военные рельсы сыграла упомянутая выше «Директива о мобилизации» от 29 июня 1941 года. По справедливому замечанию современных историков, в ней была сформулирована «основная программа действий по превращению страны в единый боевой лагерь». Директива предельно лаконично, но ёмко формулировала суть момента: «Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз продолжается. Целью этого нападения является уничтожение советского строя, захват советских земель, порабощение народов Советского Союза, ограбление нашей страны, захват нашего хлеба, нефти, восстановление власти помещиков и капиталистов».

В документе справедливо отмечалось, что, несмотря на серьёзность нависшей над Родиной угрозы, «некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации и их руководители ещё не осознали значения этой угрозы и не понимают, что война резко изменила положение», что «Родина оказалась в величайшей опасности». Необходимо было отбросить иллюзии и быстро и основательно браться за сложное дело организации отпора агрессору.

В Директиве звучал призыв «драться до последней капли крови», «проявлять смелость, инициативу и смётку, свойственные нашему народу». Тыл предстояло укреплять, «подчинив интересам фронта свою деятельность». Давалась установка беспощадно расправляться с дезертирами, паникёрами, диверсантами. Как особое оружие врага рассматривались провокационные слухи. В случае вынужденно отхода Красной Армии требовалось, учитывая исторический опыт тактики «выжженной земли», применяемой ещё в далёком 1812 г., «не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего». Колхозников призывали угонять скот, вывозить зерно. Всё, что невозможно было эвакуировать, должно было, согласно директиве, «безусловно уничтожаться». Директива требовала в захваченных районах создавать невыносимые условия «для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу». Для этого предполагалось разжечь во вражеском тылу партизанскую войну, как это было в годы Отечественной войны 1812 года. Документ заканчивался обращением к коммунистам: «Задача большевиков, – говорилось в нём, – сплотить весь народ вокруг Коммунистической партии, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии, для победы!».