Татьяна Семенова - Дочь Нефертити

На рассвете в день похорон в комнату оплакивания вошли жрецы, неся на плечах три саркофага, по форме напоминающих тело человека с лицом почившего правителя. Со скорбными песнями и молитвами они уложили мумию сначала в саркофаг, сделанный из чистого золота, затем поместили его в другой, из позолоченного дерева, а тот, в свою очередь, в самый больший саркофаг — тоже из дерева с золотой инкрустацией. Анхесенамон во время этого ритуала громко плакала, припадая к ногам умершего мужа. Лицо её выражало безутешное горе и скорбь, ведь она в последний раз разговаривала с Тутанхамоном, который, увы, уже не слышал её:

«Я — твоя жена, о, Великий Владыка, не покидай меня! О, мой брат, о, мой супруг, о мой друг, не уходи, останься на месте своём! Не удаляйся от меня! Ты, любивший меня, почему ты ушёл так рано? Почему ты молчишь и не говоришь ни слова?..»

Жрецы, выражая величественное смирение, продолжали делать своё дело и, казалось, совсем не обращали внимания на стенания вдовы. Они вынесли тройной саркофаг и поместили его на похоронные дроги в форме ладьи под огромным балдахином. Ладья стояла на салазках, и два буйвола под заунывное пение и чтение молитв повезли салазки к заупокойному храму. Группа из двенадцати человек, наиболее близких к царю и называемых друзьями владыки, подталкивали салазки. Впереди шли жрецы, а позади саней следовала многолюдная процессия, которая несла погребальную утварь, еду для трапезы и четыре канопа с внутренностями фараона. Анхесенамон вместе с другими женщинами, приближёнными царской супруги, следовала отдельно. Завершали процессию вельможи и знатные сановники, среди которых был и Джедхор, а с ним Апуи, Саша, Аня и Ваня.

Аи не было ни среди вельмож, ни среди жрецов. Он ожидал процессию в заупокойном храме, готовясь к обряду восшествия на трон. На рассвете Анхесенамон официально объявила, что желает взять в мужья своего визиря, и предоставляет ему право стать владыкой Двух Земель. Сама церемония коронования и бракосочетания была отложена на послезавтра.

Подойдя к каналу, соединяющему Нил с заупокойным храмом, вся процессия погрузилась на большие и маленькие лодки. Чтобы возродиться, умерший должен был совершить символическое путешествие в священные города Великой Та-Кемет. Жрецы несколько раз делали остановки, сходя на берег в местах, символически обозначавших тот или иной священный город, совершали ритуалы, произносили молитвы и оставляли подношения богам. Наконец лодки причалили к пристани заупокойного храма, где процессию встречали другие жрецы. Они помогли снять мумию с салазок и вместе с сопровождающими отправились в заупокойный храм.

После совершения многочисленных обрядов и жертвоприношений над статуями умершего фараона наступил самый ответственный момент — воскрешение правителя. Аи в шкуре леопарда — символ верховного жреца — и в синей кожаной короне хепреш — символ царской власти — появился в главном зале храма, чтобы исполнить свою обязанность — совершить обряд «отверзания уст и очей». Обычно этот обряд совершал сын для своего отца, как это делал Хор над телом Осириса. Но здесь был особый случай. У фараона не было сына, и обряд должен был совершить наследник трона. Аи, взяв необходимые предметы для священного действа, произнёс магические заклинания и специальным ритуальным инструментом прикоснулся к губам и глазам мумии, чтобы открыть их навеки. Это означало, что теперь усопший сможет двигаться, видеть, говорить и есть.

После церемоний в храме, которые длились в течение всего дня, похоронная процессия направилась к гробнице Тутанхамона в Долину царей. В лучах закатного солнца всё вокруг приобретало красноватый оттенок: и сполохи факелов на лицах, и белые одежды, и церемониальные маски. Маски, изображавшие божественных животных и птиц, выглядели особенно зловеще, а заунывное пение усугубляло чувство мрачного ожидания и трепета перед лицом смерти.

Вся процессия держала путь к цепи известняковых холмов, которые тянулись на многие километры. Они одиноко возвышались в Западной пустыне и казались непреодолимыми и дикими, как сама смерть. В глубине этих каменных глыб нашли успокоение предки великого владыки Двух Земель Тутанхамона. В одном из ущелий Долины царей найдёт своё прибежище и он сам. В отличие от пышных заупокойных храмов здесь царило уединение и тишина. С виду ничем не примечательные скалы хранили в себе несметные сокровища великих владык, а внутренние погребальные покои порой не уступали по красоте дворцам и храмам. Но всё это было спрятано глубоко в недрах. Многочисленные переходы вели в усыпальницы и сокровищницы, расписанные и украшенные замечательными картинами и рельефами. Погребённые здесь вместе с фараонами изделия из золота, серебра и драгоценных камней измерялись тоннами. Их было столько, что можно было усеять ими все улицы Фив. Но чтобы вор не смог проникнуть в священную гробницу, её тщательно замуровывали, делали всевозможные ловушки и, конечно же, накладывали заклятие, выбивали угрожающие надписи на стенах усыпальницы:

«Любой человек — будь он мудрец, писец или просто горожанин, если возвысит голос в гробнице, или повредит надписи, или разобьёт статуи, или унесёт хоть что-то из вещей усопшего — испытает на себе гнев Тота, самого строгого из богов, испытает на себе ножи палачей фараона, пребывающего в великих дворцах. Его боги не получат хлеба! Его имя больше не будет существовать на земле Великой Та-Кемет! Он умрёт от голода и жажды! И никогда ему не совершат погребальных церемоний!»

Медленно и торжественно процессия подходила к усыпальнице Тутанхамона. Теперь уже не буйволы, а двенадцать приближённых бывшего правителя тянули на канатах погребальные сани. Подойдя ко входу в гробницу, они аккуратно сняли мумию фараона с саней и поставили вертикально. Над телом фараона опять были совершены ритуальные действия, а в завершение на него надели «корону оправдания» из оливковых листьев и лепестков лотоса. Великий Аи, исполняя миссию верховного жреца, прочёл магические заклинания из «Книги мёртвых». Теперь душа Ка могла беспрепятственно вернуться в тело Тутанхамона и возродить правителя к вечной жизни.

Наступал самый тяжёлый момент — момент расставания с фараоном. Анхесенамон безутешно рыдала, а сопровождающие дамы вторили ей: «Горе! Горе! Плачьте, плачьте, плачьте не переставая! Великий владыка уходит в страну вечности. Теперь он будет в стране, которая любит одиночество…».

Пока вдова плакала над телом мужа, жрецы перенесли в гробницу погребальную утварь, все ларцы и сундуки опечатали царской печатью. Внутренние покои усыпальницы сделали тесными и скромными, в отличие от погребальных покоев предыдущих правителей. Но количество сокровищ, положенных туда, ничуть не уступало богатству других гробниц.