Юлия Бийе - Война Катрин [litres]

В бывшем аптечном шкафу у нас сушатся пленки, и его я вытираю с особой тщательностью: ни одна пылинка не должна на них сесть. Увеличитель Пингвин смастерил сам из фотокамеры. Понятно, что он не последнее слово техники, но свою задачу исполняет добросовестно. В любом случае, я знакома только со своим, доморощенным, другие видела разве что в журналах, которые мне дает Пингвин. И честно говоря, считаю наш превосходным.

Так что я прошу Жанно и Сару отпустить меня ненадолго, проявить пленку. Сара нахмурилась, Жанно изобразил сердитую Чайку, и мы все прыснули. Я бегом бегу в лабораторию, мне не терпится посмотреть, что получилось. Неужели уже сегодня вечером я увижу хотя бы негатив своего самого прекрасного снимка?

В полной темноте сматываю пленку с кассеты на катушку маленького бачка, похожего на барабанчик. Теперь мне ничего не стоит вслепую нащупать конец пленки, вставить его в направляющую спираль, а потом аккуратно вращать катушку, чтобы пленка равномерно наматывалась. Ну вот, пленка перемотана, теперь мне нужна вода, нагретая до двадцати градусов, что не всегда возможно в наше время.

Температуру я меряю кухонным термометром, который наш эконом ищет повсюду вот уже с месяц. Но если вода холоднее, я дольше держу пленку в проявителе. Эту маленькую хитрость мне подсказал Пингвин, и раз от раза я действую все успешнее. Не ленюсь и записываю все, о чем догадалась по ходу дела. Закрепляю удачи, чтобы не повторять ошибок. Или, наоборот, повторяю, но сознательно и целенаправленно. Я не расстаюсь со своим синеньким блокнотом в надежде, что меня в любую минуту может осенить сногсшибательная идея.

Сегодня вечером – вот везенье! – вода вмиг согрелась до двадцати градусов. Пока все складывается отлично. Я готовлю нужные растворы, помешивая алюминиевой палочкой. Проявитель, полоскание, закрепитель, полоскание. Последний раз промываю пленку водой из-под крана. Потом с величайшей осторожностью достаю ее и вешаю сушить. Желатин, из которого она сделана, сейчас необыкновенно уязвим, любая царапина на нем испортит качество фотографии. И вот драгоценная пленка висит подальше от пыли в шкафу, пришпиленная бельевой прищепкой.

Все, что нужно, я сделала, теперь остается только ждать, когда можно будет работать дальше с чистой сухой пленкой. Но я, по крайней мере, уже сегодня посмотрела на негатив: две юные балерины поддерживают летящую третью. И правда, мне не приснилось: фотография может получиться отличная. Да и Жанно ну просто красавец на самом-самом последнем кадре.

Я примчалась в столовую, когда столы были не только накрыты, но все за ними сидели. А Чайка готовилась что-то нам сообщить. Ой-ой-ой! Она сердито сдвинула брови, увидев, что я, взлохмаченная, как обычно, вбежала с опозданием. Поняла, откуда я принеслась. Ей известно, что ее муж передал мне свой фотовирус и страсть к темной комнате, и, мне кажется, ей стало немного обидно. Лицо у Чайки вдруг погрустнело, но на секунду, на одну короткую секундочку. Я догадалась, она переживает за Пингвина, ей жаль, что сейчас ему не до обожаемой фотографии. Но Чайка тут же взяла себя в руки, не в ее привычках предаваться печали, особенно перед нами. Она человек долга, а ее долг – оберегать нас от безумия, которым заболел мир.

Чайка заговорила, и теперь не зажужжит даже муха. Никто не взялся за ложку, хотя все мы давным-давно мечтаем о еде. Но, когда мадам Чайка – так начальницу называют новенькие в первые дни пребывания в пансионе – говорит, ее слушают не шелохнувшись. Говорит она только по делу.

Я сажусь справа от Жанно с крайне неприятным предчувствием. Мне все ясно с первой минуты: пожар полыхает из-за Сары, из-за ее будущей статьи. Чайка на нее не смотрит, но слова обращены к ней.

Из этих слов следует, что некто выбрал неправильный путь, не обратился в Совет Детской республики, а стал шуметь по всем углам.

Детская республика существует у нас уже несколько месяцев. Президентом мы, ученики, выбрали Югетту. Кроме Совета есть еще Суд и Верховный суд, которые собираются, если происходит что-то из ряда вон. К республике мы все относимся серьезно, и Сара, как мы все, ею дорожит, потому что мы демократия. Взрослые не имеют права вмешиваться в дела нашей республики, такой мы приняли главный закон. Хотя подтолкнули нас к ее созданию, конечно, взрослые. Это был педагогический трюк, нас решили заинтересовать Конституцией, помочь разобраться в понятиях республиканского устройства. Но мало-помалу взрослые сами втянулись в игру и отправили нас в свободное плавание. А для нас, учеников, старших и младших, наступила эпоха великих открытий. И напряженной умственной работы. Чтобы создать Детскую республику, нам пришлось всерьез разобраться, что такое вообще республика. Сара сделала доклад о выборах, а мы с Элен изучали функции суда. А потом распределили роли и провели настоящее судебное заседание. Упражнение оказалось непростым. Судили вора, он украл хлеб, потому что был голоден. Адвокат, защищавший его, довел присяжных до слез, и подсудимый, по счастью, избежал судьбы Жана Вальжана [18] Герой романа французского писателя В. Гюго (1802–1885) «Отверженные», осужденный на каторжные работы за кражу хлеба для семьи своей сестры. . Старшие узнавали и осмысляли, а младшие рисовали картинки, изображая то, что слышали от старших. Мы трудились не один месяц, прежде чем продумали свои законы и поручили каждому обязанности. В нашей Детской республике старшие отвечали, например, за спальни или за занятия танцами, а младшие – за бутерброды или бельевые прищепки.

Саре и Жанно поручили следить за выпуском нашей ежемесячной газеты, я стала ответственной за фотоателье. Мы соблюдаем свою Конституцию. Новеньких принимает президент, она рассказывает им о наших законах и непременно находит для них обязанности.

Сейчас Сара нарушила закон. Я пыталась ей это втолковать, но она же упрямая, как ослица. Она не подала для обсуждения в Совет тему своей острой статьи, а кричала на всех углах, что непременно ее опубликует. Поглядев на выражение лица Сары, я поняла, что до нее только сейчас дошло, что она действовала противозаконно.

Чайка имела право вмешиваться в наши дела только по решению Верховного суда, и значит, она подала туда запрос, предварительно согласовав его с другими учителями.

Чайка перешла к последним законам правительства, касающихся евреев, и говорит, что законы эти чудовищны, несправедливы и она возмущена тем, до чего докатилась Франция. Но они приняты. И она очень серьезно обращается к нам, гражданам Детской республики: статья об этих законах, которая может появиться в нашей газете «На всех парусах», говорит она, будет представлять опасность для всего сообщества. Поэтому она просит президента и граждан высказаться в форме референдума, публиковать или нет такую статью.